Одержимый любовью

Аманде всегда нравилось делать замечания, касающиеся Хардли. Она частенько критиковала его напыщенные манеры, жесткое поведение и полное отсутствие чувства юмора. Хотя и никогда не решалась бросить ему открытый вызов.

– Вы хотите сказать, в моем прошлом есть нечто такое, что я предпочел бы не афишировать, леди Аманда?

– А вы хотите сказать, в вашем прошлом нет ничего такого, что вам не хотелось бы там оставить? – вопросительно подняла брови Аманда.

Селия мысленно аплодировала смелости Аманды. И поздравляла ее с тем, что она удачно вовлекла Хардли в разговор, который не вертелся вокруг всяких приземленных тем, решения по которым принимались в палате парламента. Ей хотелось обнять подругу и поблагодарить за то, что в глазах Хардли появился воинственный блеск, которого Селия не замечала у него последние три года.

Селии хотелось кричать от радости.

Вместо этого она тихонько хихикнула и повернула голову в другую сторону, чтобы ни Хардли, ни Аманда не увидели ее едва сдерживаемого смеха. А то, что она увидела, повернув голову, завораживало не меньше пары, сидевшей слева от нее.

Лорд Хейвуд даже не пытался скрыть удовольствие от сложившейся ситуации. Он сидел на стуле в расслабленной позе с широкой улыбкой на лице.

Когда их с Селией взгляды встретились, улыбка стала еще шире.

Селия почувствовала, как подпрыгнуло, совершив немыслимый кульбит, сердце, и потекла по жилам разгоряченная кровь. Джонас сидел так близко, что в его черных глазах она разглядела несколько золотистых крапинок и странный блеск, которому она не могла придумать название.

– Я думаю, ваш брат встретил свою пару, – тихо, чтобы никто не услышал, шепнул Селии Хейвуд.

– Эти двое никогда не уживутся вместе. Аманда считает Хардли слишком самовлюбленным. Она обожает подчеркивать его недостатки, а также то, что она считает его ошибками в политических решениях.

– А Хардли?

– О, Хардли убежден, что лорд и леди Маттен совершили фатальную ошибку, не утопив свою младшую дочь сразу после рождения.

Джонас, запрокинув голову, громко рассмеялся.

– Кроме того, – продолжала Селия, – он убежден, что еще более серьезную ошибку они допустили, когда позволили Аманде пользоваться их библиотекой. Она слишком умна для той безупречной женщины, о которой мечтает Хардли. Она слишком прямолинейна, чтобы отвечать его ожиданиям скромности и изысканности. Брат уверен, что леди Аманда никогда не станет хорошей женой.

– А как же вы? Я весьма удивлен, что Хардли позволяет вам общаться с леди Амандой.

– О, он бы, разумеется, запретил, если бы знал, что я послушаюсь.

– А вы не слушаетесь?

– Конечно, нет. Я просто позволяю ему винить во всех моих недостатках влияние Аманды и продолжаю с ней дружить.

– А Хардли считает вас упрямой?

– Конечно. Я совершенно не та тихая покладистая женщина, какой, по мнению Хардли, должна быть.

– Отлично, – широко улыбнулся Джонас.

Селия почувствовала, как вспыхнули щеки, и отвернулась, чтобы он не заметил ее смущения.

Зал уже был полон, все места заняты. Слава богу, здесь стало достаточно шумно, поэтому их голоса из общего гула никак не выделялись. Однако царившая в зале суматоха никак не ослабляла растущее внутри Селии напряжение.

Бурлившее внутри ее волнение от близости Хейвуда заглушало все остальное. Эмоциональное влечение, которое испытывала Селия, оказалось настолько непривычным для нее, что она практически не могла его побороть.

Она едва не вскрикнула от радости, когда леди Кушинг призвала собравшихся к молчанию и начала представлять певицу. Селия не знала, сколько еще сможет просидеть рядом с Хейвудом, прежде чем у нее сдадут нервы. От настороженности покалывало каждый дюйм ее тела. Потом в зал вошла Алфея Зундерман и начала исполнять первое произведение.

Селия ожила, как только услышала ее прекрасное меццо-сопрано. Казалось невозможным, чтобы такая миниатюрная женщина обладала таким сильным голосом. Селия, как и все остальные в зале, была просто очарована.

Гости, плененные превосходным голосом певицы, полностью погрузились в осознание того, что слушают одну из величайших вокалисток века.

Мисс Зундерман закончила исполнение первого произведения, и несколько мгновений в зале никто не шевелился. Никто не осмелился даже вздохнуть. Все гости сидели как завороженные. Последняя нота все еще звучала в воздухе, оставляя после себя эхо совершенства.

Аудитория разом выдохнула и разразилась громом аплодисментов.

Божественная музыка оказывала сильнейшее влияние на эмоции людей. Селия судорожно вздохнула и, не снимая перчаток, коснулась пальцами влажных щек. Она надеялась, что лорд Хейвуд не заметил слез, но протянутый им чистый носовой платок убедил ее в обратном.

Слава богу, мисс Зундерман приступила к исполнению следующего произведения, и Селии не пришлось ничего говорить. Она сомневалась, что сумеет подобрать слова, чтобы выразить свои чувства и что у нее вообще прорежется голос, дабы выразить свои мысли.

Она взглянула украдкой на мужчину, сидящего рядом, потом откинулась на спинку стула и приготовилась к полету к звездам.

Жизнь вдруг стала прекрасной.