Одержимый

– Ты говоришь, что прощаешь меня. И все же не хочешь, чтобы я присутствовал в твоей жизни?

– Я понимаю, почему все это произошло. Тебе больше не нужно притворяться, Линдсей. Я знаю твою тайну.

– Да что ты можешь знать?

– Что ты не собирался соблазнять Ребекку той ночью, ты просто ошибся, приняв ее за меня. – При этих словах лицо Линдсея побледнело, и Анаис увидела, как его рука сжалась в кулак. – Ты не предавал меня, не так ли? За тебя это сделала твоя пагубная привычка.

– И что же это за пагубная привычка? – резко бросил Линдсей, отодвигаясь от Анаис, которая все-таки успела заметить блестевший в его глазах страх.

– Опиум. Я знаю об этом все.

– Опиум? – в придушенном крике сорвалось с его губ.

– Ты не должен лгать, – прошептала Анаис. Она с неохотой подняла глаза на Линдсея и увидела в его лихорадочном взоре отчаяние и тревогу. – Тебе не нужно беспокоиться, Гарретт мне все объяснил.

– Что он тебе наговорил?

– Он рассказал, что во время обучения в Кембридже ты открыл для себя притягательное очарование опиума.

– Допустим, а кто, черт возьми, не поддавался этому искушению? – прогремел Линдсей. – На тот случай, если ты не слышала, я скажу, что курение опиума, поедание опиума, питье опиума – обычное дело. Нет ни одного светского салона, в котором не было бы курительной комнаты. Нет ни одного поэта или писателя, который не прибегал бы к этому средству, чтобы время от времени поднять себе настроение, обострить свои чувства, позволить словам легко литься из-под пера: Байрон, Шелли, Диккенс, Дюма – все они баловались этим. Нет ни одного мужчины из круга моих знакомых, который время от времени не экспериментировал бы с опиумом, – и Броутон, кстати, не исключение.

– Опиум – очень плохой союзник, фальшивый друг. Опиум может притвориться смышленым слугой, Линдсей, но на самом деле он – опасный хозяин.

– Он – не мой хозяин!

– Гарретт говорит, что у тебя развилось… что-то… что-то вроде зависимости.

Линдсей снова прильнул к Анаис, взяв ее лицо в свои ладони.

– У меня нет, действительно нет никакой пагубной привычки.

Вскинув подбородок, Анаис вызывающе посмотрела на Линдсея:

– Перед тем как встретиться со мной на террасе во время Торрингтонского маскарада, Гарретт был с тобой, и ты курил опиум…

– Я не курил, я вдыхал благовония с добавкой опиума. Это – совершенно другая вещь.

– Курить опиум, вдыхать – да какая разница? – сдавленно прошипела Анаис. – Это – то, на что я не могу закрыть глаза, с чем не могу смириться!

Лицо Линдсея покраснело, он явно стыдился того, что ей известна его тайна, но Анаис и не думала ослаблять свой напор: она прекрасно знала, что владеет оружием, способным уничтожить этого мучителя.

– Я не хочу будущего с тобой, Линдсей. Я не буду стоять в сторонке и безропотно наблюдать, как ты выставляешь себя на посмешище в состоянии, которое я имела несчастье лицезреть в нашу последнюю встречу. Меня передергивает от отвращения всякий раз, когда я вспоминаю, как ты шатался и спотыкался, пытаясь подойти ко мне!

– Той ночью я находился под действием наркотика, который мне подмешали. Я брал тот пирог, не зная, что там была эта дрянь. Я на самом деле думал, что это обычный пирог. Но в том куске был добавлен не опиум. Это был гашиш – я никогда его не употреблял. Никогда не делал этого перед той ночью, никогда не делал этого и после, клянусь тебе!

– Но с тех пор ты употребляешь опиум, не так ли?

Линдсей спал с лица и с досадой отвел взгляд, не находя в себе сил взглянуть в глаза Анаис. Его облик только подтверждал ее подозрения.

– Теперь это не имеет значения, верно? Я не могу быть сторонницей твоей привычки. Я не собираюсь игнорировать ее, как твоя мать игнорирует слабости твоего отца. И не позволю себе связать жизнь с мужчиной, который может перепутать свою жену с другой женщиной, бесцельно блуждая под воздействием опиумного тумана, окутавшего его разум! Я никогда бы не смогла ни жить вот так, ни подвергать подобному испытанию своего ребенка. Отец – это тот, кого ребенок уважает, а никак не стыдится!

– Так вот что ты обо мне думаешь? – произнес Линдсей сокрушенным голосом. – Ты считаешь, что я – такой же зависимый от опиума, как Де Квинси? Ты думаешь, что моя жизнь – это то, что описано в его книге?

– Я не читала «Исповедь англичанина, употреблявшего опиум». И не горю желанием делать это. Мне хватило того, что я воочию видела влияние опиума и то, какое разрушительное действие он оказывает на тебя.

– Ты думаешь, что опиум управляет моей жизнью? Что я не могу без него обходиться? Что я не могу отказаться от его употребления?

Анаис не могла вынести даже мысли о Линдсее, отравляющем свое тело опиумом на протяжении всех этих лет. Она не желала смотреть на Линдсея, точно так же как на его отца, поэтому отвела взгляд от него – мужчины, которого любила всю свою жизнь, – не в силах смириться с горькой, причиняющей страдания правдой о нем.

– Взгляни на меня, Анаис, – молил Линдсей, по-прежнему сжимая ее лицо в своих ладонях. – Разве я похож на человека, находящегося во власти вредной привычки?