Одержимый

Он замолчал. В наступившей тишине Никита некоторое время продолжал писать, а потом поднял голову.

— Все, Алексей Архипыч?

— Пожалуй, — устало произнёс Чернышёв. — Запиши напоследок: учитывая сделанную при развороте на заднем ходу ошибку, в будущем манёвр следует повторить.

— Повторить? — Корсаков, казалось, не поверил своим ушам. — Нет сомнений, Алексей Архипыч, манёвр принципиально важен и достоин рекомендации, но я решительно против того, чтобы вторично искушать судьбу. Ведь может случиться, — он усмехнулся, — что некому будет обобщать добытые наблюдения.

Лыков сердито посмотрел на Корсакова и трижды постучал по столу.

— Посмотрим, — благодушно сказал Чернышёв и зажмурился. — Возьмёшь меня с собой, Степаныч? — обратился он к Лыкову. — Уж больно хороши у Татьяны пельмени…

Любовь Григорьевна

Я в посёлке Вознесенском бывал не раз: здесь находятся база тралового флота и судоремонтный завод, за деятельностью которых наша газета следит с пристальным и благосклонным вниманием. Расположен посёлок удобно, с трех сторон его окружают сопки, а выходом к морю служит природой созданная гавань, куда не добраться штормам и где гасятся самые сильные ветры. Зимой здесь скучновато, лысеют сопки и замирает тайга; зато летом никакого курорта не надо: лучшая в мире рыбалка (правда, браконьеров прижали, штраф за одну сёмгу — пятьдесят рублей!), сказочная охота (даже с тигром можно встретиться, только лучше в зоопарке), а ягоднику и грибнику такое раздолье, что в волшебных снах не увидишь. Здесь охотно поселяются и действующие, и вышедшие на пенсию моряки, предпочитающие почти что первобытную природу сомнительным преимуществам цивилизации; впрочем, дома в Вознесенском стали строиться со всеми удобствами, в Доме культуры без большого опоздания крутят последние фильмы, и, самое главное, через «Орбиту» на сей «дикий брег» проникло телевидение. Когда-то мы с Инной провели в Вознесенском две недели отпуска и твёрдо решили стариться здесь: решение, которое делало честь молодожёнам с супружеским опытом, кажется, в три месяца. Мы даже присмотрели на окраине домик, который купим лет через двадцать (теперь на его месте пятиэтажное общежитие молодых рыбаков), и площадку для гаража. До чего же хорошо быть молодым и глупым!

Обойдя за полчаса посёлок, я забрёл в читальню и полистал подшивки. Нашёл я и шесть строк о нашей экспедиции: указывалось, что «Семён Дежнев» вышел в Японское море для натурных испытаний по программе «Лёд». Редактор уже прислал две радиограммы, требует материал, но я торопиться не собираюсь: самому надо разобраться. Если до сегодняшнего обсуждения я ещё подумывал о первом из серии очерков, то теперь такая мысль казалась мне кощунственной. О чем я могу написать? О том, что Чернышёв с самыми благими намерениями полез в шторм и едва нас не утопил? Одни будут пожимать плечами (Крюков, мол, набивает себе цену), другие радоваться (говорили же, предупреждали, что «хромой черт» гоняется за славой). Не имею я никакого права об этом писать, вред могу нанести непоправимый и себе и экспедиции, какой-нибудь перестраховщик обязательно поднимет крик: «Прекратить! Люди дороже?» И прекратят. А кто от этого выиграет? Уж, во всяком случае, не рыбаки, которые всё равно выйдут на промысел зимой, и в шторма попадать будут, и лёд набирать, только бороться с этими явлениями им придётся вслепую, каждый как может и знает.

Однако все эти аргументы я изложу редактору лично. Чернышёв заверил, что в море мы выйдем лишь через дня три-четыре, и на денёк я еду домой — на автобусе, вечерним рейсом. Это километров полтораста, несколько часов езды.

Я пошёл на почту и заказал разговор с Гришей Саутиным. Монах жив-здоров, газета выходит, мой «Запорожец» ещё не украли, в театре готовится премьера — словом, пусть это меня не удивляет, но жизнь продолжается. Торжественной манифестации в честь моего приезда Гриша не обещает, но, если я привезу свежую рыбу, готов встретить меня лично. Понизив голос, он попросил передать привет и плитку шоколада Клаве из обувного отдела универмага. Зная, что подобные поручения я выполняю без энтузиазма, Гриша льстиво добавил, что тут же, немедленно отнесёт Монаху миску объедков. Дебелая девица с коровьими глазами равнодушно отнеслась к привету, чуть оживилась при виде шоколада и абсолютно некстати стала знакомить с рыжим детиной, оказавшимся её мужем. Детина с крайней подозрительностью меня осмотрел, принял, очевидно, за благодарного покупателя и не без сожаления отпустил с небитой физиономией. Любвеобильный Гриша не впервой втравливает меня в подобные приключения, но на сей раз я поклялся, что больше этого не повторится.

Размышляя на эту тему, я вышел из универмага и попридержал дверь, пропуская элегантно одетую даму, лицо которой показалось мне знакомым. Дама улыбнулась, сказала, что в универмаг, по слухам, завезли японские чайные сервизы, — и я узнал Любовь Григорьевну.