Одержимые сердца

Дом Седрика стоял на небольшом склоне, откуда до моря было рукой подать. Одинокий, грязно-белый двухэтажный домишко. Море было неспокойным, покрытое пеной, и маленькие деревянные лодки, привязанные к низкому причалу под домом, бессильно качались из стороны в сторону. Маленькие жертвы большого шторма.

Я сняла свой плащ, повесила его на небольшой высовывающийся из стены гвоздь и постучала в дверь. Хотя, если Седрик был дома, он давно бы уже услышал, что к нему явился нежданный гость и открыл бы дверь. Мои уши не уловили ни малейшего шума внутри дома.

Седрик отсутствовал.

«Прекрасно. Волшебно. Зайти в дом и подождать прихода хозяина или уехать в гостиницу и снова приехать завтра? – с тоской подумала я, поняв, что приехала напрасно. – Было бы невежественным врываться так нагло и… Да плевать!»

Дверь открылась легко, с легким скрипом. Она не была заперта. Заходи, кто хочет.

Меня встретила маленькая узкая прихожая, пропитанная запахом морской соли: на стенах висели большие непромокаемые куртки и штаны разных известных марок, тонкие, плотные, от яркого зеленого до черного цветов. Тут же находились костюмы для дайвинга и ласты, однако я нигде не увидела ни маски, ни трубки. Но затем я вспомнила, что Седрик, все-таки, вампир, и ему явно не требуется ни маска, ни трубка, чтобы комфортно чувствовать себя под водой и находится там столько, сколько ему заблагорассудится. Но вот зачем ему тогда костюмы для дайвинга? Возможно, чтоб не выглядеть подозрительно в глазах смертных?

«Сколько лет этому дому? Скрипучий, узкий, плохо проветриваемый дом! Ему точно лет сто!» – подумала я, сбросив с ног кожаные сапоги, продвигаясь по узкому коридору и слыша стон половиц под моими легкими беззвучными шагами.

Седрик был чудаком. Но такого вселенского чудачества от него не ожидала даже я! Переехать из прекрасной Праги в эту Богом забытую глушь? В этот маленький старый дом, в котором, наверняка, до него жила семья рыбаков? Что заставило его спрятаться от всего мира? Его нелюбовь к сородичам? К смертным?

Теорий было много, но, давно зная о причудливом мрачном характере Седрика Моргана, я просто смирилась с этим фактом. Тем более, вряд ли Седрик расскажет мне, какая из моих догадок ближе всего к истине.

Коридор вел в довольно просторную скудно обставленную гостиную с грубо отесанной мебелью из светлого дерева. Два грубо сколоченных стула, длинная скамья, покрытая овечьими шкурами, стол, на стенах – несколько длинных полок, забитых рабочими инструментами, на полу – ни одного ковра.

Я обвела взглядом это угрюмое королевство и насмешливо усмехнулась, но вдруг мой взгляд упал на большую картину, в деревянной раме, величественно возвышающуюся над маленьким железным камином.

Усмешка на моих губах померкла.

Меня встретил пронзительный взгляд темно-карих глаз. Эти глаза принадлежали девушке на картине, написанной маслом. Она была выполнена в полный рост. Красивая, довольно хрупкого телосложения девушка. Милое лицо. Карие глаза и длинные, прямые, темные волосы. Белое до колен платье. Голые плечи и руки. Босые ноги. Она стояла там – тихая, застывшая во времени, полная величия и света. Да, в ней чувствовался свет. В ее глазах. Во всей ее красивой фигуре.

Это была она.

Девушка, ждущая трамвай.

Девушка, фотографию которой так отчаянно желал заполучить Брэндон.

И которую заполучил.

У меня прервалось дыхание. Я невольно подошла к камину. Мои глаза неотрывно смотрели на картину, рассматривая каждый ее мелкий штрих. Никаких сомнений. Это она.

Кто эта девушка? Почему ее лицо я нахожу уже второй раз?

Что она делает здесь, на стене, в доме Седрика Моргана? Кто она ему?

И кто, черт побери, она для Брэндона? Зачем он купил ее фотографию?

Я была ошарашена. Открытие, сделанное мною минуту назад, перевернуло всю мою жизнь. Потому что я поняла: она была знакома с Брэндоном. С моим Брэндоном. И он, видимо, тоже не забыл о ней, раз почти с боем, за сумасшедшие деньги приобрел у меня фотографию, на которой я остановила одну из секунд ее жизни.

– Убирайся, – вдруг прервал поток моих мыслей ледяной голос Седрика.

Я обернулась к нему: он стоял посреди гостиной, в стекающей ручьями воды прямо на пол одежде. Я не слышала, как он вошел. Все мои мысли и чувства были поглощены девушкой, смотревшей на меня с картины.

– Кто она? – тихим, полным удивления тоном спросила я.

– Я сказал: убирайся, – повторил Седрик. Его лицо было наполнено мраком.

– Я видела ее! Двенадцать лет назад! В Праге! – с жаром начала я, но вдруг Седрик подскочил ко мне, взял меня под руку, и я вдруг оказалась за дверью, на крыльце. Мои сапоги лежали тут же.

Седрик вышвырнул меня на улицу, как котенка. Я не успела и пикнуть.

– Седрик, кто эта девушка? – Я забарабанила кулаком по двери.

Мне нужен был ответ. Немедленно!

– Седрик! Мне нужно знать! – со злостью крикнула я, поняв, что Седрик совершенно не намерен был терпеть мое присутствие в своем старом, пропахшем морской солью доме.

– Ты должен сказать мне! – Я продолжала бить кулаками в дверь.

Вдруг дверь открылась, и я увидела угрюмое, суровое лицо Седрика.