Одержимые сердца

Все стало на свои места, ну, почти все: теперь мне было понятно, почему Седрик имеет портрет Вайпер в своем доме. Он любил ее, а она любила его. Они были парой. Как бы смешно и невероятно это ни звучало. Но зачем фото Вайпер нужно было Брэндону? Было очевидно, что он знал Вайпер и встречал ее в реальной жизни. Но как? Зачем? Что их связывало?

– Элиза, Вайпер, случайно, не упоминала имя Брэндона Грейсона? – спросила я у Элизы, ставя фотографию влюбленной парочки обратно на полку.

– Брэндон Грейсон? Нет, ни разу не слышала о нем. Кто это? – ответила мне та.

Я обернулась к ней с невинной улыбкой.

– О, это всего лишь наш общий знакомый, с университета. Я разыскиваю его тоже, – сказала я и украдкой взглянула на часы. – Но, прошу прощения, я что-то засиделась! Мне пора бежать! Знаете ли, меня ждет мой муж, в отеле. Мы собирались поужинать в ресторане.

У меня не было необходимости оправдываться. Я могла бы уйти без объяснений и дурацкой лжи о каком-то муже и ресторане. Но трагедия Владиновичей и их трепетная забота о памяти их погибшей дочери заставили меня уважать их старые, добрые, полные боли души. Я не желала, чтобы они думали, будто надоели мне своими рассказами о Вайпер. Нисколько – возможно, в этом доме гости были редко, и хозяева были нескончаемо рады принять у себя «подругу» их дорогой дочери.

Но мне пора было уходить. Пора было продолжать движение. Сделать шаг вперед: поехать к Седрику и вытрясти из него всю информацию. Он должен что-то знать о Вайпер и Брэндоне! И в этот раз ему не удастся вышвырнуть меня за дверь!

И, вновь принеся извинения и тепло попрощавшись со стариками Владиновичами, я вышла из дома и хотела, было, сесть в уже ожидающее меня такси, как вдруг услышала голос Яна за моей спиной.

– Мелиса!

«Кто такая Мелиса?» – удивилась я, но тут же поняла, что он обращается ко мне.

Я с улыбкой обернулась к нему: он и его супруга стояли рядом с домом.

– Если хочешь… Если у тебя будет свободное время и желание… Мы всегда будет рады тебе, – смущенно улыбаясь, сказал мне Ян.

– Да, если будешь вдруг в Брно, то обязательно приезжай к нам гости! – ласковым тоном добавила Элиза.

– Обязательно! Спасибо! До встречи! – пытаясь подавить навернувшиеся на глаза слезы, весело воскликнула я и юркнула вглубь такси.

– До встречи! – крикнула мне вслед Элиза.

– В аэропорт! – бросила я таксисту и, со вздохом откинувшись на сидение, закрыла глаза, чувствуя себя отвратительной грязной тварью, обманувшей таких искренних и по-настоящему славных смертных. Я была настоящим чудовищем: я знала, что больше никогда не приеду в этот дом. И я только что обманула этих бедных родителей, сыграв на их любви к погибшей дочери.

Когда такси отъехало от дома, я обернулась и увидела Яна и Элизу. Они махали мне в знак прощания. Мое горло, в который раз за этот короткий визит сдавило, и я помахала им в ответ.

Эти полтора часа в компании Владиновичей заставили меня найти в моей душе чувство, которое я никогда ранее не испытывала и даже не подозревала о том, что когда-либо найду его в себе.

Жалость.

К смертным.

И в моей голове зазвучала песня, словами выражая то, что чувствовало мое сердце:

Я знаю поле, ожидающее болью

Личную трагедию тысячи семей

Я слышу, слышу плач

Это я?

Нет, это – старая женщина в черном…

***

Когда до аэропорта оставалось каких-то пару минут, вдруг раздался звонок моего телефона.

Достав телефон, я не смогла сдержать радостного возгласа: это был номер Миши!

Миша! Моя сестричка! Наконец-то!

– Боже мой, Миша, ну разве можно так меня мучить? – воскликнула я, едва подняв трубку.

– Что? О чем ты? – раздался удивленный голос Миши.

– Ты хотела наказать меня? Поздравляю, у тебя получилось! – перешла я на польский, чтобы водитель такси не совал нос в мои дела.

– Наказать? – Сестренка рассмеялась. – Как? Когда?

– Будто не знаешь! Я звонила тебе тысячу раз! Тебе! Фредрику! Отправила тысячи сообщений! Но вы молчите! И, если тебе от этого легче, я чувствую себя абсолютным дерьмом! – Мне нужно было излить на Мишу свое возмущение ее поведением. Нужно было дать ей знать, как бессердечно было с ее стороны вот так вот вычеркнуть меня из своей жизни!

– Ты об этом? Это была не моя вина! Ну, первые пару дней – да… Я была так зла на вас обеих, что просто выключила телефон… И да, это я запретила Фредрику поднимать трубку, когда вы звонили… Но потом! О, ты никогда не догадаешься, что с нами приключилось! – с энтузиазмом тараторила Миша.

Хм. Что такого могло случиться с этими прохвостами Харальдсонами, что они были вне зоны досягаемости так чертовски долго, заставляя меня страдать и впасть в глубокую депрессию?

– Хочешь, чтобы я догадалась, или скажешь сама? – настойчивым тоном спросила я, давая ей понять, что совершенно не желаю играть в ее игры.

– Ну, ладно, не злись ты так! Я же сказала, что это не моя вина! И не вина Фредрика! В общем, тот вечер мы не стали оставаться в Лондоне…

– Это я знаю! – саркастически бросила я.