Одержимость шейха

— Она моя женщина. А ты продал ее, — цежу я сквозь зубы. — Ты продал ее, будто она твоя! Но она моя! — срываюсь на крик и сжимаю его горло еще сильнее, улавливая позади себя, как ахает Джансу. Кажется, она даже зовёт меня, когда его щеки начинают синеть и раздуваться. Но красная пелена ярости слишком глубоко пустила свои корни. — Ты прикоснулся к тому, что принадлежит твоему господину. Ты соврал мне. А когда врешь, паскуда, готовься к тому, что я узнаю об этом и накажу.

— Джа… Джаф-фар, — хрипит он, беспомощно размахивая руками. — Прошу… я… я больше… н-ни-ког…да не прикосну… к ней…

— Не прикоснешься, — мрачно произношу я и позволяю шакалу с раскрасневшимся лицом упасть к моим ногам и зайтись в раздирающем кашле. Выдыхаю и облизываю пересохшие губы, полностью потеряв контроль над собой. — А чтобы у тебя больше не возникало такого желания, я кое-что у тебя заберу.

Подхожу к стене и снимаю с неё саблю, а затем поворачиваюсь и сталкиваюсь с все еще хрипящим лицом Зураба. Как только до него доходит, для чего мне оружие, он тут же начинает трясти головой и пятиться на четвереньках к дверям.

За два шага настигаю Зураба и наступаю ему ногой на спину так, что его лицо вжимается в пол.

— Шакал, ты пожалеешь о каждом прикосновении к моей женщине, — рычу, прежде чем замахнуться саблей, но останавливаюсь, потому что он начинает рычать и размахивать руками. — Ахмед! Живо зафиксируй ему правую руку.

Он незамедлительно выполняет мой приказ, не обращая внимания на слезную мольбу Зураба о пощаде, и я одним точным движением отсекаю ему правую кисть, прежде чем воздух разбивает адский звук боли. К черту.

Тяжело дыша, выпрямляюсь, наблюдая, как прорывается кровь из культи, пока визирь, скрюченный в моих ногах, вопит во всю глотку, но этого недостаточно. Я наклоняюсь и, схватив его за ухо, отрезаю кусок, получая новый залп криков.

— Остановись… Прошу тебя… Хватит! — как сквозь слой ваты, я слышу мольбу Джансу, но полностью игнорирую ее.

— Протри и верни оружие на место, — вручаю Ахмеду окровавленную саблю, после чего сплевываю на ущербно стонущего ублюдка и бросаю рядом с ним кусок его плоти. — Это плата за ложь твоей сестры. — Переворачиваю его ногой и надавливаю на грудь, заставляя корчиться от новой боли в луже крови на полу. — Если еще раз посмотришь на мою жену, я выколю тебе глаза, а если попытаешься навредить ей, я буду каждый раз отрезать от тебя по куску, пока ты не сдохнешь. Я заставлю каждую падаль вспомнить, каким я могу быть.

Напоследок нажимаю еще сильнее и, оттолкнувшись от него, теряю интерес к сопливому куску мяса.

— Выясни, кто из солдат ездил с ним, и публично отсеки головы. Этого, — пинаю по ноге визиря, — к врачу. Слугам скажи, чтобы все здесь прибрали. Меня не будет несколько дней. Наведи здесь порядок, Ахмед. У тебя есть все полномочия.

— Будет сделано, мой господин.

Сглатываю и провожу ладонью по лицу, все еще рвано хватая воздух. Вот же шакал… Трясу головой, уперев руки в бока. Изнасиловать пытался, а рыжая зараза даже и не подумала рассказать, пока не припер ее к стене. Аллах! Эта женщина способна возглавить революцию и перевернуть весь мир вверх дном.

Очередной сдавленный стон вырывает меня из прострации, и, только после того как перевожу дыхание, я нахожу взглядом Джансу.

Кусомак.

Она выглядит так, словно только что я перерезал десяток кошечек и собачек на ее глазах, а не наказал ублюдка, причинившего ей боль. Кажется, еще немного, и она свернется в клубочек и попытается спрятаться от меня. Джансу явно не испытала удовлетворения от происходящего.

Делаю шаг в ее сторону, замечая, как она вздрагивает и стройное тело вытягивается, будто напряженная струна.

— Он заплатил за то, что сделал с тобой.

Пытаюсь успокоить Джансу, но она отрицательно качает головой.

— Это… — шелестит дрожащим голосом, — это все слишком для меня.

— Он прикоснулся к тебе. Причинил боль. Он, черт возьми, едва не убил тебя! Эта тварь заслужила наказание.

Я сокращаю между нами расстояние и быстро обхватываю ее лицо ладонями.

— Согласен, что это зрелище слишком для тебя, но не для него. Он заслужил, Джансу, и не вздумай винить себя. Я защищаю тебя и должен показать, что случится с тем, кто рискнет приблизиться к моей жене.

Она поджимает губы, позволяя тихим слезам прорваться наружу, которые я вытираю большими пальцами прямо сквозь вуаль на лице. Испугалась принцесса, да и я, мудак, не подумал о том, как это может отразиться на ее нервной системе.

Прижимаюсь губами к ее макушке, чтобы прохрипеть.

— Обещаю, ты забудешь обо всем этом дерьме, когда я привезу тебя в одно место.

Глава 42. Звезды

После всего, что я увидела в кабинете, чувствую себя невероятно уставшей и опустошенной. Не говоря уже о том, как трясутся мои коленки. Джафару пришлось вынести меня на руках из помещения, пропитанного запахом лжи, крови и страшными криками боли.