Одержимость шейха

— Очень жаль, что ты находишь в моих словах повод для смеха, господин Аль Нук-Тум. — Мне даже не приходится стараться, слова сами по себе слетают с языка, словно острые лезвия. — Я в любой момент могу передумать и принять сторону твоего отца…

Но я не успеваю договорить, потому что в эту же секунду его сильная рука стискивает мои волосы и оттягивает их назад так, что я вжимаюсь грудью в верхнюю часть его живота. И это столкновение приносит ему своего рода дискомфорт. А еще напоминает мне о том, какая я миниатюрная по сравнению с этой скалой мышц.

— Никогда не угрожай мне, Джансу, — его голос глубокий и наполнен яростью. Только мне все равно, это он посмеялся над моим предложением. И злиться здесь нужно мне, а не ему.

— А ты никогда не смейся над моими словами!

Нет, ну а чего я ждала? Что Джафар действительно согласится на подобное, когда в его распоряжении целый гарем? Глупая…

Разозлившись на себя еще больше за наивность, упираюсь ладонями в его широкую грудь и принимаю попытку оттолкнуть, только Джафар одним рывком ломает все мое сопротивление, перемещая широкую ладонь мне на затылок.

— Я не смеялся, — низко мурлычет он, примирительно проводя вниз по шее большим пальцем, будто устал воевать со мной. — Ты сама себе противоречишь. С чего мне воспринимать твои слова всерьез?

Он издевается. Думает, я буду упрашивать его?

— Я озвучила свое предложение, теперь хочу получить ответ, — нарушаю образовавшуюся паузу упрямым тоном. — Да или нет?

Его губы кривятся в однобокой ухмылке. Ох, он смакует свой триумф, каков же осел! Я уже почти вырываюсь из мужских объятьях, как вдруг они становятся еще жестче и теснее, окутывая меня удушающим жаром его тела.

— Прекрати вырываться, — он молниеносно перехватывает мое лицо в свои ладони, заставляя посмотреть в его золотые глаза и замереть, как лисица, ослепленная светом фар. — Ты искушаешь меня, Джансу, — мягко рычит он, немного угрожающе возвышаясь надо мной могучими плечами. — Ты должна понимать, что означает твоя просьба быть единственной для меня.

— Так просвети? — вздергиваю подбородок и снова бросаю ему вызов, продолжая лгать себе, что мне не нравится, как он реагирует на мое глупое бесстрашие.

— Это значит принадлежать мне и моим желаниям, — он сжимает мои щеки сильнее, чтобы подтянуть меня ближе и провести носом по виску, с голодом забирая себе весь мой запах. Варвар. — Целиком и полностью, — очередной вдох, — только мне.

— Все взаимно, мой господин.

Он издает урчащий звук, словно довольный большой кот.

— Твоя покорность первая в списке из всего, чем я хочу обладать. Ты подаришь мне ее, Суэйлиб?

Дыхание перехватывает от прозвища, которым он называет меня впервые.

— Подари мне свое уважение, и я смогу дать тебе все, в чем ты нуждаешься.

Тяжелое дыхание Аль Нук-Тума становится наградой для меня. Такой большой и такой уязвимый. Думаю, я смогу этим воспользоваться.

— Ты лезешь на гору, с которой можешь в любой момент сорваться.

Его слова должны были насторожить меня, но мне нравится игра, в которую он любезно играет со мной, позволяя чувствовать себя храброй.

— Думаю, что ты не позволишь этому случиться.

Глухой смех врезается мне с теплым дыханием прямо в щеку, пока Аль Нук-Тум обнюхивает меня, будто лев в брачный период. Этот странный разговор и его прикосновения достигают своего апогея. Но на этом странности не заканчиваются…

Взвизгиваю, когда что-то врезается в мое бедро, и я с ужасом отшатываюсь от Джафара, после чего понимаю, что это один из львов боднул меня своей головой. Всевышний… мое сердце пролетает целую галактику, прежде чем возвращается обратно, чтобы свести меня с ума беспощадными ударами.

Страх разрушает все, что создал наш разговор с Аль Нук-Тумом, и я больше не владею своим телом, медленно отступая в сторону выхода, вот только сильные руки Джафара оказываются быстрее, и вот я уже вжата спиной в его крепкую грудь. Ему явно нравится ощущать себя рядом со мной чем-то большим, чем-то, что я всегда непроизвольно пытаюсь использовать в качестве щита.

— Протяни руку, — хрипит он мне на ухо, перемещая тяжелую ладонью на мой живот. От такой мимолетной и, казалось бы, самой обычной нежности у меня перехватывает дыхание.

— Ну же, трусиха, — усмехается он мне прямо в шею, прикусывая ее. Издаю сдавленный писк, соврешенно не понимая, что происходит между нами.

— Я не трусиха, — сиплю я как-то растерянно.

— Тогда смелее. Ты им понравилась еще в тот раз.

Я поворачиваю голову, и наши лица оказываются в сантиметре друг от друга. Но это лишь усиливает мое нервное и эмоциональное потрясение.

— Ты хочешь моей смерти?

Он хмурится и вскидывает поврежденную бровь.

— Нет.

Ответ прозвучал мрачно и строго.

— Ты вправе мне не доверять, хотя это весьма спорно после твоего предложения, но больше не говори так, — его ладонь неожиданно накрывает мою щеку, но в прикосновении нет нежности, там что-то другое, более сильное и глубокое. И он подтверждает это следующими словами: — Я обещаю, что больше никогда не наврежу тебе. И не позволю этого никому другому. Даю слово.