Одержимость шейха

— Кус ом ак! Ты мне соврал!!! — рявкаю так, что он становится белее мела. — Соврал! Ты не трахал ее! Соврал мне в глаза, зная, какое наказание получишь в ответ! — с каждым словом я свирепею, а потом и вовсе тяну его за ворот и вышвыриваю из комнаты. — Ты больше не имеешь права находиться в стенах моего дома! — Фейсал с трудом удерживается на ногах, правда в итоге наступает на подол халата и все равно падает, но я не даю ему времени подняться, наступая на него грозной тенью. — Ты изгнан из Чёрного дворца, Фейсал! С моих земель! Во-о-он! Пошел вон! — раздираю горло криками, наблюдая, как сбегаются люди и как жалок мой брат, когда судорожно отползает от меня словно запуганный щенок, только мне мало этого, и я толкаю ногой его в плечо, вынуждая кубарём скатиться с лестницы вниз. Не давая ему оправиться от падения, спускаюсь следом и хватаю за шкирку, чтобы прореветь в лицо: — Увижу — убью, ты больше мне не брат! Я отказываюсь от тебя, Ebn el Metanaka (прим. автора – сукин сын на араб.) — Отталкиваю предателя и расправляю плечи. Грудь ходуном ходит от горящей внутри ярости, и я сплевываю дерьмо, которым он накормил меня, себе под ноги. Туда же, где прямо сейчас трясётся этот ублюдок. — Даю тебе сутки! — мой голос грозно взлетает на пару октав выше: — Через сутки каждый, кто увидит этого ублюдка на моей земле, может убить его и не будет наказан! Даю слово! Слово Джафара Аль Нук-Тума! Хозияна черных земель!

— Я твой брат, одум…

— Ты тварь! — осекаю его, пригвождая горящим взглядом, но больше не принимаю попытки тронуть лжеца. — Больше у меня нет брата. Беги, пока я даю тебе время! Беги к отцу, глупец, или спрячься у своей мамаши под юбкой.

Неуверенно поднимаясь и снова падая, Фейсал наконец выпрямляется и продолжает отступать, боясь моего гнева.

— Из-за шармуты, брат, ты совсем обезумел. Отец не простит тебе этого…

— Эта шармута станет моей женой! И, если потребуется, я заявлю об этом на весь мир! Она моя! А перед отцом я отвечу! Если он захочет узнать, какого лжеца вырастил, пусть явится ко мне во дворец. А если захочет обвинить меня, я сочту это войной!

Глава 18. Зарема

Время ускользает от меня с каждым глотком вина, но я продолжаю топить свои мысли в пьяном угаре. Не хочу думать. Видеть. Дышать. Хочу забыться хотя бы на пару часов. Мне нужна передышка от всего этого дерьма. Это беспомощное чувство вины делает меня таким уязвимым, что я даже не в силах остановить его. Запрокидываю голову и начинаю раскачиваться на задних ножках стула, убаюкивая себя и изредка делая большие глотки вина, которое злым жаром окутывает все мое тело. В том числе и рассудок. Мне нужно просто поспать.

Однако стук в дверь отрывает меня от самоуничижения, и я щелкаю пальцами, разрешая войти. В ту же секунду в кабинете появляется Зарема. Сглотнув, я с громким звуком опускаю стул на место и грозно упираюсь локтями в стол. Зрение размазывается, и мне приходится прищуриться, чтобы сосредоточить свой взгляд на женщине.

— Господин, — кланяется она с почтением. — Вы звали?

— Как себя чувствует девушка? — собственный голос царапает горло, и я басисто прочищаю его.

— Все еще спит.

Я знаю, как Зарема относится к этой девушке, вижу, с каким презрением она каждый раз смотрит в зеленые глаза, блеск которых я могу больше никогда не увидеть. Сжимаю челюсти, чтобы прекратить винить себя. Этим уже ничего не исправить.

— Зарема, — прорываюсь сквозь беспощадные мысли, — приставь к Джансу служанок и, как только она придёт в себя, проконтролируй, чтобы она поела и приняла таблетки.

Тишина в ответ вынуждает мой взгляд ужесточиться, прежде чем Зарема молча кивает.

— Какие-то проблемы? — свирепея, я пытаюсь подняться, но тут же падаю обратно, разливая остатки вина по столу.

— Нет, господин, — она тут же подбегает ко мне, собирая какой-то тряпкой разлитую жидкость, тем самым спасая персидкие ковры от пятен и запаха алкоголя, который завтра я не смогу вынести. — Не стоит так волноваться, я сделаю все как вы сказали. Разве я хоть раз ставила под удар свою верность вашему слову?

Я хватаю женщину за руку, и она с опаской оглядывается на меня.

— Никогда, Зарема, — киваю головой. — Никогда. Я ценю твою верность, и ты тоже это знаешь. Так же, как и знаешь наказание за ложь. Не вынуждай меня лишать дворец еще одного дорогого мне человека.

— Этот дворец мой дом, господин, не обижайте меня. Давайте лучше я помогу вам добраться до комнаты…

— Я вижу, как ты смотришь на эту девушку, Зарема. — Останавливаю ее попытку помочь мне подняться и получаю от нее строгий укол взглядом. Но я рад, что она не пытается оправдаться, такую честность я готов принимать. — Не обижай ее. Я хочу, чтобы каждый живущий во дворце относился к ней, как к своей госпоже, потому что скоро она ей и станет. Понимаешь? И, если она получит недостаточный уход, ты первая будешь отвечать передо мной. Эта девушка станет моей женой, и чем раньше все это поймут, тем спокойнее мне будет.

Зарема выпрямляется, забирая со стола пустую бутылку, и только потом с кивком отвечает:

— Воля ваша, господин.