Одержимость романами

В объективе ее камеры – рот слегка приоткрыт, правое колено согнуто, левая рука тянется вперед – я выгляжу решительной, гибкой, внушительной. Лучшей версией себя.

– Ты выглядишь такой крутой, – замечает она, правильно истолковав мое выражение лица. – Я перешлю тебе.

После нескольких сложных подъемов щеки Розмари становятся привлекательно румяными; когда она цепляет пяткой особенно сложный зацеп на «пятерке», один симпатичный парень хвалит ее форму.

– Спасибо, Джейк, – задыхаясь, благодарит Розмари, завершив маршрут. – Я работала над этим целую вечность.

Скромность ей тоже к лицу.

Спустившись, Розмари представляет нас:

– Джейк Брэнтли, это Наоми. Стоп, я не знаю твою фамилию.

– Адлер, – говорю после панической паузы. Близко, но не слишком близко. – Приятно познакомиться, Джейк, – наклоняюсь к Розмари. – Вообще, на сегодня я все. Сил не осталось! Не хочешь выпить? Мы обе заслужили это.

– Да! В этом квартале есть классный паб. Пойду переоденусь.

На моих легинсах пятна от магнезии, но я не додумалась взять с собой сменную одежду. Пока я жду Розмари, наблюдаю, как женщина с фиолетовыми волосами и кольцом в носу перепрыгивает вверх ногами через отвесную стену, бросая вызов гравитации, будто Человек-паук. Другие наблюдающие начинают ахать, и я присоединяюсь к ним.

– Готова? – Рядом возникает Розмари. – Идем. Пока, Джейк! Пока, Ривер!

* * *

Мы устроились за огороженным столиком, Розмари выбрала пшеничный эль, я – индийский пейл-эль[23].

– Было на удивление классно, – начинаю я. – Теперь понятно, почему все так на этом помешались.

– Я знаю, это как-то внезапно вошло в моду. Но вообще, я начала заниматься скалолазанием после разрыва. Я отчаянно пыталась отвлечься – пробовала кикбоксинг, спиннинг, йогу. Я так много времени провожу в собственных мыслях или в книгах, что забываю, каково это – иметь тело. Боулдеринг помогает больше всего, вот и зацепило.

– Это здорово. Подсадила кого-то из друзей?

– Нет. – Розмари тут же отводит взгляд. – Мои друзья не такие авантюристы, я приглашала их присоединиться несколько раз, но они постоянно придумывали отговорки.

– Они многое упускают. – Я улыбаюсь и в этот момент вижу возможность, внезапную брешь, и я буду дурочкой, если не воспользуюсь ей.

Если я стану ее подругой сразу с двумя общими интересами – книги и скалолазание, – то смогу претендовать на большую часть ее личности, на ее доверие. Конечно, после того, как соберу достаточно материала, я буду выдерживать дистанцию, но теперь ясно: Розмари тоже что-то нужно от меня. Не уверена, что именно, но я намерена это выяснить. Если я буду постоянно рядом, она привыкнет к моему присутствию и, возможно, даже бессознательно начнет искать моего общества. Я узнаю, как дать ей то, в чем она нуждается.

– С другой стороны, это нормально на данном этапе жизни, – размышляет она. – Мы отдаляемся из-за разных приоритетов, разных путей. Честно говоря, я удивлена, что это заняло так много времени. Мои друзья никогда не понимали моих отношений с Калебом. Они постоянно слышали о нем, но, когда он наконец переехал и стал частью моей реальной жизни, я осознала, насколько они все несовместимы. Калеб, скажем так, показал мне другую перспективу. Это трудно объяснить. До него мне было трудно испытывать полноценное счастье. И я думаю, мои друзья приняли это на свой счет, что вполне логично. Но вот мы расстались, и я вижу, какое облегчение они испытывают, какое самодовольство, – и порой это просто невыносимо.

Я открываю и закрываю рот, как рыба, не понимая, как мне удалось заставить ее настолько открыться. Я вцепляюсь в эту новую информацию, оберегая ее, радуясь тому, что Розмари впустила меня. После ухода Калеба и отстранения друзей в ее жизни образовалась пустота, которую я хочу заполнить.

– Так себе друзья, честно говоря, – заявляю я.

Повисает неловкое молчание, и, пока мы обе тянемся за напитками, я беспокоюсь, что перешла границы дозволенного. Намекнув на то, что она плохо разбирается в людях, я, возможно, подставила саму себя. Мне, наоборот, нужна ее вера в то, что она научилась лучше понимать людей, а я знаменую собой начало новой дружбы. Пора оставить всех остальных – блондинок из бара на крыше, улыбчивого валлийца – позади.

В конце концов Розмари прерывает молчание.

– Может быть, и так, не знаю, – вымученно смеется она и добавляет: – А может, это я так себе подруга.

Желая спасти разговор, но при этом устав от выдумывания убедительных предлогов, отбросив осторожность, спрашиваю:

– Как познакомились твои родители? Странный переход, знаю. Но ты упомянула, что Калеб показал тебе другую перспективу, и…

– Ничего странного, – перебивает она, отставив бокал. – Я очень люблю слушать истории знакомства. В их случае все было довольно скучно, но мило. Они познакомились в день заселения на первом курсе университета Вирджинии. С тех пор они неразлучны. И когда я встретила Калеба в Сент-Эндрюсе, наверное, какая-то часть меня подумала: «Вот оно, вот оно».

Сжимаю костяшки пальцев левой руки, чтобы снять напряжение.

– А твои родители? – интересуется Розмари.