Одержимость (ЛП)

Если криминалисты уже побывали там, сняли отпечатки пальцев и искали улики, почему детектив и женщина в форме вошли первыми? Они должны были знать, что здесь нет ничего, что могло бы удивить ее родителей.

Осмотр был проведен в четверг утром. Это время укладывалось в окно в сорок восемь часов, но едва ли.

Что подтолкнуло расследование?

Неужели в полицию звонили?

По наводке на Картрайта?

Неужели Лорел подставили?

Почему они не нашли мои камеры?

Ответ на мой последний вопрос был потому, что я был чертовски хорош в том, что делал. Это привело к следующему вопросу.

Как человек, сопровождавший Картрайта, нашел их так быстро?

В моем распоряжении было много компьютеров, сетей и VPN. В настоящее время в другой системе у меня шло распознавание лиц на детектива и на офицера. После того, что случилось в ту ночь, когда я спас Лорел из университета, с фальшивыми полицейскими, я начал сомневаться, действительно ли двое, сопровождавшие доктора Карлсон, были полицейскими.

Или, может, это была команда подпольных криминалистов.

Помимо дополнительного давления на зубы и челюсть, моя нынешняя головная боль усугублялась женщиной на другом экране высоко над моей головой. Я настроил дом на обнаружение движения, а также на ее спальню. Именно так меня предупредили о ее поиске прачечной. Именно поэтому я знал, что в этот момент у нее была куча белья и одна сушка. Она также спустилась на кухню, чтобы найти еду, которую я оставил для нее на столе, отнесла ее обратно в свою комнату и в настоящее время сидела на кушетке в комнате, глядя в окно. Чертов протеиновый батончик и йогурт лежали на столе рядом с ней, нераспечатанные. Единственное, что она выпила, это несколько глотков из бутылки с водой.

Да, я знал, что протеиновый батончик, йогурт и вода не являются завтраком чемпионов. Я наблюдал за тем, как менялось выражение ее лица, когда она вошла в пустую кухню, а также за тем, как на лестничной площадке, когда я уходил от нее, как дрожали ее руки, когда она медленно застегивала пуговицы на рубашке. Я увеличил изображение, чтобы увидеть слезы, стекающие по ее щекам, и красные пятна, которые поднимались все выше и выше по ее шее, пока она стоически боролась со своими бесчисленными эмоциями, без сомнения, задаваясь вопросом, что, черт возьми, произошло.

Цель оправдывает средства.

Вот что они сказали, кто бы они ни были.

Моей целью было спасти ее. Это означало, что ей нужно уйти от меня. Я был последним человеком в мире, которого назвали бы спасителем. Я был полной противоположностью, и пришло время ей столкнуться с этим, время мне столкнуться с этим.

Но это не имело значения. Дело сделано. Я не мог вернуться назад и не хотел признавать, что каждое гребаное слово из моего рта этим утром было пронизано ложью. С примесью… неоткровенной лжи. Если бы она действительно слушала, Лорел поняла бы, что я говорил обобщенно. Может, я солгал. Может, я и сейчас лгу.

Это к лучшему. Как бы ни было больно, это к лучшему.

Ночью Лорел пошевелилась и села прямо. Во сне она позвала Картрайта. Меня это не беспокоило. У них была своя история, и то, что она видела, не могло пройти бесследно.

Меня беспокоило то, что произошло дальше. Лорел спала, а ее подсознание говорило. Даже в таком состоянии, когда я потянулся к ней, когда наши руки соприкоснулись, она вздохнула, откинулась на подушку и произнесла мое имя.

Не мое настоящее имя, а то, которое я назвал. Имя, которое Лорел знала.

«Кадер».

После этого мне потребовалось некоторое время, чтобы снова заснуть. В голове у меня бушевал ураган. Я провалил задание. Я оторвал ее от работы всей ее жизни. Я был полной противоположностью тому, что она должна иметь в своей жизни. Находясь в состоянии сна, она нашла утешение в моем присутствии.

И потом была прошлая ночь. Я не мог придумать объяснения своему поведению или реакциям. Это было бы похоже на человека, сидящего на диете, который ест шоколадный торт. Когда сладкий аромат наполнил воздух, а вилка прошила слои глазури и влажного бисквита, наступил восторг. Декадентский вкус приземлился на язык и пробудил рецепторы, появилось удовлетворение. И все же, когда все закончилось и торт был съеден, всепоглощающее чувство вины, вызванное потаканием своим желаниям, стало сокрушительным. Дело не только в торте, но и в потере силы воли, в потере самоконтроля.

Лорел была моим падением, и это должно прекратиться.

После ее эмоционального срыва при виде родителей на меня что-то нашло. Там, в Индианаполисе, у меня была незнакомая потребность защитить ее. Все началось еще до этого. Оно началось, когда я впервые увидел ее фотографию. И хотя в то время, когда этот инстинкт поглотил меня, побуждая узнать больше об этой женщине, это было совсем не похоже на то, что произошло со мной прошлой ночью.

Я бы убил за Лорел, чтобы принести ей покой. Желание быть рядом с ней не было похоже ни на что, что я когда-либо знал. Когда она сказала мне, что не хочет оставаться одна, я почти ответил правду. Я уже решил, что ей и не придется оставаться одной.