Одержимость Драко (СИ)

Горячие твёрдые губы обрушились на мои - мягкие и податливые, заглушая возмущённые вскрики. Чувствуя, как жаркая нега накрывает с ног до головы, все же протестующе что-то промычала, капитулируя в сильных руках. Но, когда умелые пальцы проникли под простынь и сжали мои ягодицы, меня будто облили холодной водой. Я до сих пор помнила, к чему приводят все эти поцелуи и нежные ласки. Ну, уж нет! Я не позволю мучать себя и терпеть боль тоже не собираюсь, какими бы не были приятными его прикосновения. Теперь я знаю, чем это заканчивается! Как это вообще может нравиться?! Да я месяц сидеть не смогу, после вчерашнего!

Усевшись на кровати, я нахмурилась, глядя в загорелое лицо мужчины.

Глава 27

Тот жадным взглядом уже скользил по моим оголенным плечам. Будто пытаясь через завесу перекинутых на грудь волос проникнуть куда-то дальше, чтобы насладиться зрелищем юных упругих холмов, он даже не скрывал желания. А может со мной что-то не так?!

Задержав дыхание, думала о том, что, может, я из тех женщин, что не переносят близость между мужчиной и женщиной. Как их называют? Кажется, фригидные…

Наблюдая за моим хмурым лицом, Эмир хриплым со сна голосом проговорил:

— И тебе доброе утро, Тея! – похлопав возле себя, приподнял простынь, приглашая лечь рядом. – Такая рань… Иди ко мне!

— Ты шутишь?! – взвилась я, тряхнув волосами. - Я дома не ночевала. Да мои родители после такого год меня не выпустят из дома! – выдала я, эмоционально жестикулируя.

— Мне нравится, что ты такая живая, но тебе, дорогая, надо поучиться смирению, – довольно мягко произнёс Эмир.

— Смирению? — залилась я краской негодования, после чего тяжело задышала, чувствуя, как злость, будто огненная лава, разносится по венам. – Смирению?!

— Я просто плохо знаю итальянский и не так выразился, любимая! - Эмир сел в постели и пожал широкими плечами, я отчетливо видела в его глазах смешинки.

— Ты что это вздумал? Смеяться надо мной?! - возмутилась я, соскочив с постели. Завернувшись в простыню, что словно мантия королевы легла у моих ног, с негодованием воззрилась на него.

— Кто? Я? Да никогда в жизни! – посмеиваясь, воскликнул мужчина. Он поднялся с постели, ничуть не стесняясь своей наготы.

Я тут же отвернулась, как только увидела, что его плоть уже стоит в полной боевой готовности и с легким писком бросилась в душевую комнату. За дверью я слышала его негромкий смех. Он просто не возможен! Стоя под тёплыми струями воды, с негодованием отметила, что на моём теле много маленьких синяков. Они были рассыпаны по коже, начиная от груди и заканчивая теми, что были больше и находились на бёдрах. Изверг!

После душа, укутавшись в большой белый махровый халат, я, наконец, решилась вернуться в каюту. На небольшом столике уже стояли различные экзотические фрукты и пышные французские круассаны.

Дверь отворилась, и в каюту вошёл Эмир, на ходу застегивая манжеты белой рубашки. Его волосы были влажными, словно он только что вышел из душа. «Однозначно принял душ», - подумала я, разглядывая влажные пряди его угольно-черных волос. Эмир бросил безразличный взгляд на стол с едой, после чего полностью сосредоточился на моей ножке, выглядывающей из-под полы халата.

— Эми-ир, - протянула я его имя, разрезая апельсин пополам. — Я хочу, чтобы после завтрака ты немедленно отвёз меня домой, - сделав эффектную паузу, я надкусила хрустящую булочку и продолжила. - Я никому не скажу о том… что произошло между нами.

Эмир прошёл от двери к столику и уселся напротив меня. Аккуратно разлил по чашкам чай из фарфорового чайника, будто мы с ним находимся на важном приеме и будничным голосом спросил :

— О чем? О том, что я лишил тебя девственности?

Я вздрогнула от его слов, с неохотой признавая, что я и так никогда бы никому не сказала, и он это хорошо знал. Тогда я решила подойти к нему с другой стороны.

— Мои родители, должно быть, очень переживают, – я сделала несчастное личико. – Представь, каково им? Они не знают где я и что со мной.

Эмир невозмутимо поставил передо мной чашку с ароматным чаем. Запах был странно непривычный, но не отталкивающим. Вероятно, какие-то восточные пряности.

— Я об этом позаботился.

— О чем ты? – недоумевающе спросила я, не понимая, куда он клонит. Сделав глоток из чашки, вернула ее на место и села на стул, что находился напротив Эмира.

— О твоих родителях. Я написал с твоего телефона сообщение, что ты у подруги в Париже.

Я соскочила со своего стула. Должно быть, движение было настолько сильное и резкое, что стул с красивой тканьёвой обивкой опрокинулся с громким грохотом. Я схватила вилку и, выставив ее перед собой, как оружие, рассерженной кошкой прошипела:

— Да как ты смеешь трогать мои вещи и пудрить голову моим родителям?

Мою возмущенную речь прервал тихий стук в дверь, и Эмир многозначительно посмотрел на мою руку, зажимающую вилку.

— Опусти ее, Тея.

— Еще чего! – огрызнулась я в ответ, все сильнее сжимая в ладони прохладный металл.

Стук повторился и Эмир, не сводя с меня глаз ответил:

— Войдите!

Глава 28