Одержим тобой

Не знаю, откуда они взяли, что я стала немощной. Меня провозят вдоль розовых стен, увешанных детскими картинками, как напоминание, чего у меня никогда не будет. Это, черт возьми, так нелепо мечтать о том, чего никогда не хотел. Ненавидеть саму мысль о маленьком орущем создании. Душить еще в утробе чувство желания и страдать от этого. Моя голова невольно пускается еще ниже, как он воспримет эту информацию? Что скажут окружающие? Господи, я всю жизнь буду напичкана гормонами, и где сто процентные гарантии того, что болезнь не вернется? Но больше всего я трясусь от того, что неизвестно какая опухоль во мне. Доброкачественная или злокачественная, какая разница, это не меняет сути. Я столько всего перечитала в интернете, что остается только надежда. Интернет – это огромная мусорка, каждый новый пост или статья работает на то, чтобы добить тебя.

Оказывается, все мои симптомы были неспроста: гормональный сбой, бледность кожи, ломкость волос и ногтей, особенно меня должны были насторожить эти дурацкие боли в животе. Но я была настолько уверенна, что эта ерунда, что посчитала себя умней других. Доктор сказал, что, обратись я полгода назад, все возможно решилось бы эндоскопическим вмешательством, мне бы иссекли на тот момент маленькую миому, и дело с концом. А сейчас она уже 3 сантиметра, что не особо страшно, но все зависит от многих факторов, которые, к сожалению, пока остаются неизвестными. Это все мне сказали при поступлении, напугали до усрачки. Вообще манера врачей говорить между строк напоминает мне поход к гадалке. Они не говорят конкретно, при этом выглядят очень убедительно.

Мне надо было родить до 25 лет, чтобы потом не было таких проблем, но я оттягивала до последнего. Затем случился жуткий стресс в виде развода, который вызволил эту заразу на волю. И вот она росла во мне, как гриб, набиралась сил, чтобы потом уничтожить мою только начавшую приходить в порядок жизнь.

Никто не виноват в моей проблеме, некому предъявить, что именно я стала зачинщиком и безмозглой дурой, оттягивающей обследование. Вчера доктор мне прекрасно объяснил, что даже доброкачественность – это значит, что по клеточному строению опухоль не отличается от здоровых тканей и не способна распространять метастазы в другие органы. Но если она пересекает определенный размер, это уже напутствие к действию, так же стремительность роста играет огромную роль. Но еще могут быть злокачественные клетки, их тоже никто не исключает. В случае удаление матки с миомой приводит к избавлению от болезни, но формирует другое патологическое состояние. Я еще слепо надеялась, что все будет нормально и поклялась, что рожу ребенка, как только выйду из больницы. Но сейчас я буквально зависла в воздухе, – один диагноз страшней другого. У меня может быть нарушение питания узла, оттуда и эти ужасные боли, мои клетки гибнут и распадаются внутри меня. И эта штука во мне навсегда перечеркнет все. Я так боюсь смотреть Доусону в глаза, боюсь, что он уйдет еще до того, как поймет, что я стану пустышкой. И это в лучшем случае, в худшем – я пройду много курсов химии, меня будет тошнить, волосы покинут мою голову, а жизнь перестанет иметь значение. Оба случая ужасны. И кем я стану? Обузой или женщиной, которая никогда не станет матерью, и у нас не будет продолжения. Никогда.

Я видела женщин, которым около сорока, им удалили миому вместе с маткой, но у них были дети. Кем стану я после?

– Миссис Хоуп, как вы себя чувствуете? – молодой доктор заходит в палату, как раз в тот момент, когда я закидываю ноги на кровать. Самое интересное мне приятно что они называют меня "Миссис".

– Исколотой и морально умершей. – Отворачиваюсь к стене, чтобы спрятать свои глаза.

– Я думаю, вам пока очень рано умирать морально. Вам сделали узи, но тут все является приблизительным. Это не то исследование, которое можно воспринимать, как смерть. – Он листает планшетку. – У вас уже есть дети?

Из меня вырывается отчаянный смешок, через брызнувшие слезы.

– Да как-то не успела, разбирались с мужем, кто сильней и упрямей. – Под его взглядом я замолкаю. – Нет у нас детей.

– Принимали ли раньше гормональные препараты? – Делает галочки в карточке, я отрицательно киваю головой. – Беременность? – Делаю то же самое.

Он делает снова несколько пометок, поворачивается к медсестре и отдает бумаги.

– Ложитесь на спину и поднимите сорочку, я осмотрю вас. – Нажимает на баночку с сильно пахнущим гелем, растирает свои огромные ладони. Подтягивает стул и садится рядом с кроватью, задирает ткань и очень аккуратно, но в то же время ощутимо, давит мне на живот.

– Я не хочу лишиться матки, – стону я под него руками. – Может, возможно, каким-либо образом оставить ее? Я понимаю, как это звучит, но она еще нужна мне. – Я готова реветь и кричать, чтобы он меня услышал.

Доктор снова берет свои бумаги и записывает, его внимание уже не сосредоточенно на мне.