Очищение огнем

Терри завоевала свой шанс появиться в апрельском выпуске «Томкэта» после того, как владелец фотостудии в Бруклине убедил ее за пятьдесят долларов позволить ему сделать несколько «календарных» снимков и послать в «Томкэт». Журнал не купил фотографии, но Терри позвонили. Она была вне себя от радости. До этой минуты девушку почти не выпускали из дома. Отец надеялся, что она привлечет внимание какого-нибудь высокопоставленного мафиози, может, даже сына самого босса.

– Видишь, отец считает, что таким образом обеспечит счастливую жизнь единственной дочери, – жаловалась Терри. – Выдать меня за какого-нибудь типа, чтобы тот награждал меня ребенком каждый год, а сам делал что хочет, спал с кем ни попадя, потом отсиживал по тюрьмам и в конце концов его труп найдут в очередной чертовой дыре. Ты осуждаешь меня за желание сделать карьеру? Но это хорошее начало. Пять дней работы – и две тысячи баксов в кармане.

– Две? – переспросила Кей. – Я слышала, «кошечкам» платят пять.

– Верно, но фотограф, который послал мои первые снимки, запросил три, и я не смогла отказать. Как-никак он сильно рискует, если папаша обозлится и узнает, кто всему виной.

– Послушай, Терри, – сказала Кей, – ты уже сделала этому человеку одолжение, позируя для снимков, которые тот надеялся продать. Все равно в журнале их не взяли. Пятисот долларов уже больше чем достаточно!

Терри недоуменно заморгала темными пуговичными глазками.

– Черт, я бьюсь об заклад, ты вполне могла бы стать адвокатом. Какого дьявола ты здесь торчишь?

Кей испытывала теплые сестринские чувства к Терри Коул, совсем не такие, как к Сильвии. Беспредельная аморальность и нелегкий жизненный опыт последней, словно ограниченная территория, на которую не рекомендовалось проникать никому, даже подругам. Но Терри обладала открытым уязвимым характером, возбудившим в Кей такое же желание защитить ее и оградить от всяких бед, какие девушка испытывала по отношению к Локи. И, в отличие от Сильвии, всегда старавшейся именно в силу собственной опасности настоять на своем, Терри во многом испытывала те же сомнения – страх перед сексом, по сию пору, тревожившие Кей. Хотя Терри и не была девственницей, она всегда терзалась неимоверными угрызениями совести в тех немногих случаях, когда занималась любовью. Отец постоянно напоминал дочери, что та никогда не сможет стать женой Capo[24] или одного из его сыновей, если не придет к алтарю «нетронутой». Однако именно отец и объяснил Терри, что Бог дал ей тело, предназначенное для того, чтобы сводить мужчин с ума от желания, и если правильно воспользоваться этим даром, можно получить от жизни все самое лучшее.

– Это и сбило меня с толку, – всхлипнула Терри. – Всегда твердил, будто нельзя, чтобы такое тело даром пропадало, только каждый раз, когда считал, что я делаю это, теряет голову от бешенства, того и гляди кого-нибудь прикончит.

Но, несмотря на все опасения, природная жизнерадостность Терри обычно брала верх. Она всегда была готова присоединиться к ночным вечеринкам в «Элли». В Чикаго каждый день приезжало достаточно знаменитостей, чтобы составить большую интересную компанию.

Лестью и уговорами Терри быстро преодолела нежелание подруги участвовать в общем веселье. Кей была приятно удивлена, обнаружив, вопреки ожиданиям, что на таких развлечениях вовсе не царит атмосфера разнузданной вседозволенности. Наркотики были строго запрещены самим О. О., и даже слишком большая страсть к спиртному не поощрялась. Эрни, вышибала, в два счета выпроваживал пьяных гостей. Конечно, мужчины и женщины разбивались на парочки, но, кроме того, велась оживленная беседа на интересные темы и было множество вполне невинных развлечений – шарады, игры, соревнования по водному поло. Хотя многие мужчины пытались назначить Кей свидание, но никто не настаивал, когда она отказывалась, – слишком велик был выбор девушек. И поскольку немногие из «кошечек» увлекались политикой, прошла целая неделя, прежде чем кто-то узнал Кей. На второй уик-энд она столкнулась с Джерри Вогеном, репортером, который помог ей пробраться в здание суда в день приезда.

– Так вот где вы скрываетесь? – воскликнул он, восхищенно оглядывая Кей, одетую в кожаное платье с бусами и бахромой, позаимствованное у девушки-индианки из племени чероки, оставшейся работать в одном из «Томкэт Клабз» после появления своих фото на страницах журнала в статье о Диком Западе.

– Я не скрываюсь, – сухо ответила Кей.

– Можно так и написать? Полно, Кей, давайте начистоту – что вы здесь делаете?

Кей сообразила, что, если промолчать, он начнет совать всюду свой нос и до чего-нибудь докопается.

– Олмстед просил меня приехать, поработать на него.

– Неужели?! И что это за работа?

– Пока… пока не решено.

– Итак… как бы это получше изложить… вы распростились с избирательной суетой только, чтобы прислушиваться к свистку О. О.?

Упоминание о знаменитом свистке Олмстеда могло иметь только вполне определенный смысл.