Очищение огнем

– Вы ничего не сможете сделать, разве что сами попадете в беду. Я всего лишь хочу забыть. И, правду говоря, – задумчиво добавила Кей, – не могу сказать, что для вас это достаточный повод прекратить его поддерживать – ведь именно Уайлер выступает против пуританских взглядов.

– Посмотрим, – улыбнулся Олмстед. – Ну а сейчас займемся вашим переездом.

Он быстро схватил золотой свисток, висевший на шее, приложил к губам и издал громкий пронзительный свист. Почти немедленно в спальню вбежала очень хорошенькая девушка с угольно-черными волосами и голубыми глазами, в фиолетовом атласном комбинезончике.

– Патти, это Кей, – представил Олмстед. – Она пока погостит у нас. Почему бы тебе не отвести ее в Кэтуок и не показать дом? Мне нужно работать.

– Конечно, – кивнула Патти. – Привет, Кей.

Кей поздоровалась и, присмотревшись, заметила, что именно эта девушка была изображена на многочисленных снимках, которые рассматривал Орин перед ее приходом. Она хотела что-то сказать Олмстеду, но тот уже вновь был занят переключателями. Музыка смолкла, пламя в камине улеглось, светящиеся панели вновь выступили на стенах.

Послушно следуя за Патти, Кей невольно размышляла о странностях Орина Олмстеда. Подумать только – скрываться в спальне, чтобы разглядывать фотографии обнаженных женщин, а гости веселятся без него! Интересно, как он относится к женщинам, неиссякаемым природным богатствам, благодаря которым процветает его бизнес. Олмстед обращался с ней неизменно вежливо и предупредительно. Но Кей беспокоило, что может подзывать девушек свистком, словно собачек.

Кэтуок оказался крылом особняка, где жили молодые женщины, «гостьи» Орина Олмстеда. Патти объяснила Кей принятый в доме распорядок. Вход мужчинам во все двадцать четыре комнаты был строжайше воспрещен, и каждая гостья должна была сама убирать свою спальню.

– О. О. не желает, чтобы кто-нибудь имел предлог заявить, будто в особняке устраиваются оргии, или что девушки здесь… ну… не просто порядочные приличные девушки.

В нише коридора стояла большая деревянная доска с рядами медных крючков; под каждым был написан номер. Некоторые крючки были пусты; на остальных висели одна-две большие бирки с эмблемой «Томкэт».

– Здесь можно видеть, какие комнаты свободны, – пояснила Патти. – Выбери какую хочешь – только сними бирку с этим номером. Если захочешь уехать, повесишь номерок на место. Вот и все. Не возражаешь, если покину тебя? О. О. не любит слишком долго оставаться в одиночестве.

– Конечно, я сама справлюсь, – кивнула Кей, и Патти поспешно упорхнула. Кей немного постояла перед доской, сомневаясь, стоит ли решаться провести здесь хотя бы ночь. Но ведь Олмстед не попытался ничего потребовать от нее! И куда идти? Потянувшись к доске, она наугад сняла первую попавшуюся бирку с номером четырнадцать.

Комната оказалась в четыре раза больше той, что была в доме Уайлера, просторная, роскошно обставленная; кроме двух кроватей и комодов, стоявших у противоположного стола, здесь были камин, письменный стол, телевизор, даже парикмахерская сушилка. За зеркальными дверями оказались отдельная ванная и огромный туалет.

Разбросанные на одной кровати плюшевые игрушки и набитый одеждой шкаф указывали на то, что у Кей есть соседка. Несмотря на требования чистоты, на полу ванной были раскиданы полотенца и нижнее белье. Но Кей не возражала против беспорядка, скорее была рада видеть, что кто-то может восстать против мистера Олмстеда, хотя бы и в малом.

К тому времени как она разложила вещи, веселье внизу разгорелось по-настоящему – сквозь раскрытые окна доносились веселая танцевальная музыка и громкие выкрики.

Под предлогом того, что ей нечего надеть, Кей улеглась в постель. Она была совершенно измучена после целого дня блужданий по городу и, кроме того, не могла думать о танцах и вечеринках без того, чтобы обжигающие воспоминания вновь не ранили душу, уничтожая всякую надежду на беззаботную радость. В темноте комнаты, внезапно возвратившись на много лет и миль назад, она по-прежнему видела высокое пламя, достающее до неба, и неясную изгибающуюся фигуру матери, исполнявшей для Харли Трейна этот жестокий танец унижения… позора…

ГЛАВА 15

За десять лет, прошедших с тех пор, как Орин Олмстед приобрел громадный особняк у одного из чикагских мясопромышленных магнатов, он оборудовал дом всеми мыслимыми предметами роскоши и развлечений. Там были кинотеатр, салон красоты, гимнастический зал, шестидорожечная площадка для игры в кегли и дискотека, не говоря уже о бассейне «олимпийского» размера с утопленной под водой стеклянной стенкой, где девушки часто резвились обнаженными, на радость гостям, находившимся в подвальном этаже бара.

Почти в каждом выпуске «Томкэта» помещались снимки девушек, развлекавшихся в обществе мужчин в одном из помещений особняка. Такая реклама того, что называют «стилем жизни от Томкэт», не только придавала пикантность журналу, но и позволяла Олмстеду заявлять, что огромные расходы на содержание особняка необходимы для чисто деловых целей и, следовательно, не подлежат обложению налогом.