Очищение

В назначенный день в Сенате собралось необычное количество сенаторов. Старые члены, которые уже давно не посещали заседаний, прибыли в здание, и я видел, что Цезарь нутром почуял какую-то угрозу. В таких случаях у него была привычка закидывать голову, с шумом втягивать воздух и подозрительно оглядываться (именно так он вел себя в тот день, когда его убили). Но Цицерон все очень искусно организовал. Обсуждался исключительно скучный закон, который ограничивал право сенаторов списывать за счет государства расходы на неофициальные визиты в провинции. Это был пример именно того закона, который позволяет любому идиоту, который пришел в политику, публично высказать свое мнение; Цицерон набрал таких дураков целую скамейку и пообещал, что они смогут говорить без ограничения времени. В тот момент, когда он огласил этот регламент, некоторые из сенаторов встали, чтобы покинуть зал заседаний, а после часа выступления Корнифия — жуткого оратора, даже в свои лучшие годы, — зал быстро опустел. Некоторые из наших сторонников притворились, что тоже уходят, однако они расположились на улице недалеко от Сената. Наконец даже Цезарь потерял терпение и удалился вместе с Катилиной.

Цицерон еще немного подождал, а потом встал и сказал, что он получил новую инициативу, которую хотел бы предложить Сенату. Он дал слово брату Лукулла Марку, а тот, в свою очередь, зачитал письмо великого полководца, в котором тот просил Сенат дать ему триумф перед выборами. Цицерон отметил, что Лукулл достаточно долго ждал своей награды, поэтому он ставит вопрос на голосование. К этому времени скамьи патрициев были опять полны, так как вернулись те, кто находился неподалеку. На скамьях же популяров не было практически никого. Посыльный помчался за Цезарем. В это время все, кто был за триумф Лукулла, окружили его брата, и их пересчитали по головам. Цицерон объявил, что предложение прошло 120 голосами против 16, и официально закрыл заседание. Он вышел из здания, окруженный ликторами, как раз в тот момент, когда перед дверью показались Цезарь и Катилина. Они, по-видимому, поняли, что их обвели вокруг пальца и они проиграли что-то серьезное, но им потребовалась пара часов, чтобы оценить потерю. А пока они только отступили в сторону и позволили консулу пройти. Это был роскошный момент, и за обедом тем вечером Цицерон несколько раз возвращался к нему.

Проблемы в Сенате начались на следующий день. Естественно, что скамьи популяров были полны, а само заседание превратилось в полную неразбериху. К этому времени Красс, Цезарь и Катилина поняли, чего добивался Цицерон; один за другим они поднимались с требованием повторить голосование. Но Цицерон не поддавался. Он подтвердил, что решение было принято при достаточном кворуме, Лукулл заслуживает своего триумфа, а люди нуждаются в представлении, которое подымет им настроение; поэтому он считает, что вопрос исчерпан. Однако Катилина отказался сесть и продолжал требовать повторного голосования. Цицерон спокойно попытался перейти к закону о расходах на поездки. Но так как шум не прекращался, я подумал, что ему придется приостановить заседание. Однако Катилина все еще не полностью оставил идею победить в будке для голосования, а не с помощью оружия, и он понимал, что консул был прав в одном: простым жителям всегда нравятся триумфы, и они не поймут, почему обещанный вчера триумф сегодня у них вдруг отбирается. В последний момент он плюхнулся на переднюю скамью, ударив кулаком по сиденью в злобе и отчаянии. Таким образом, все успокоились: Лукулл получит свой день славы в Риме.

В тот же вечер к Цицерону пришел Сервий. Он резко отказался от предложенного вина и потребовал сказать ему, верны ли слухи.

— Какие слухи?

— Слухи о том, что ты отказался от меня и теперь поддерживаешь Мурену.

— Конечно, нет. Я буду голосовать за тебя и любому, кто меня спросит, посоветую сделать так же.

— А тогда почему ты решил уничтожить мои шансы, согласившись наполнить город легионерами Мурены на неделе выборов?

— Дата триумфа полностью зависит от триумфатора, то есть от Лукулла. — Ответ Цицерона был правдой с точки зрения закона, но совершенно не соответствовал действительности. — Ты уверен, что не хочешь выпить?

— Ты что, действительно считаешь меня глупцом? — Согнутую фигуру Сервия распирали эмоции. — Это же ничем не прикрытый подкуп. И я честно предупреждаю тебя, консул: я предложу Сенату закон, который сделает противозаконными любые банкеты или празднества, проводимые кандидатами или их доверенными лицами накануне выборов.

— Послушай, Сервий. Позволь, я дам тебе маленький совет. Деньги, игры и другие развлечения всегда были частью предвыборной кампании, ею они и останутся. Ты не можешь просто сидеть и ждать, когда люди за тебя проголосуют. Ты должен устраивать представление. Проследи, чтобы тебя везде сопровождала большая группа твоих сторонников. Потрать немного денег, ведь ты можешь себе это позволить.

— Это называется подкупом избирателей.