Очи познания: плоть, разум, созерцание

Разумеется, люди могут и вправду ощущать, что они в действительности не знают этого, невзирая на все заверения духовных учителей. И причина того, что это может казаться им неочевидным, заключается в несколько своеобразной природе этого непреходящего знания бодхи, а именно – в том, что оно недвойственно. Человек, по всей видимости, не знает его лишь потому, что он настолько привык видеть вещи двойственным образом, когда он как субъект смотрит на объект (ментальный или физический) и ощущает, что да, он четко видит этот объект, причем «он» и «этот объект» суть две совершенно разные вещи. Следовательно, он как субъект естественным образом полагает, что он может еще и увидеть Брахмана таким же образом – как объект вовне, который можно увидеть и ухватить. И, тем самым, кажется, будто он, ухватывающий, должен суметь уловить Брахмана – ухватываемое. Но Брахман не расщепляется на улавливающего и улавливаемое. Во всей реальности есть лишь Единственный без второго, и все же по привычке человек пытается превратить Его в два, расщепить Его, дабы наконец-то схватить и воскликнуть: «Ага! Вот оно!» Он пытается превратить его в переживание, ухватываемое в числе остальных переживаний. Но Брахман, будучи единственным без второго, не является каким-то определенным переживанием, а посему человеку остается только хвататься за призраков и обнимать дым.

А посему, все мы неизбежно приходим к тому, что просто не можем увидеть Его, сколько бы мы ни пытались. Но тот факт, что нам никогда не удается Его увидеть, является совершенным доказательством того, что мы всегда Его знаем. Словами «Кена-упанишады»:

Если ты считаешь, что хорошо знаешь Брахмана, то, что ты знаешь о Его природе, в действительности лишь маленькая толика; по этой причине следует обратить к Брахману еще более пристальное внимание… Тот среди нас, кто понимает слова: «Я не знаю Его, и все же я знаю Его», – сей человек обладает знанием. Тот, кто думает, что Брахман непостижим, он и постигает Брахмана; но тот, кто считает, что постиг Брахмана, на самом деле не имеет знания. Брахман неведом тому, кто знает Его, и ведом тому, кто не знает Его вовсе.[218]

Иными словами, именно состояние незнания Брахмана и есть предельное состояние сознания; и именно это вы сейчас и чувствуете. Как гласит одна дзенская поэма:

Пускаясь на поиски, ты его не увидишь.
Его нельзя удержать,
Но нельзя и утратить.
Не сумев его обрести, его обретаешь.
Когда замолкаешь, оно говорит.
Когда говоришь – замолкает.
Большие врата распахнуты настежь
Для просящих подаяние,
И путь к ним толпа не преграждает.

Коль скоро вы и есть Брахман, то, очевидно, вы не можете увидеть Брахмана, точно так же, как, например, глаз не может увидеть сам себя, а ухо неспособно само себя услышать. «Брихадараньяка-упанишада» гласит: «Нельзя узреть того, кто видит зримое; нельзя услышать того, кто слышит слышимое; нельзя воспринять того, кто воспринимает; нельзя познать того, кто знает». В «Дзенрин» об этом говорится просто: «Словно меч, который рассекает все, но не может рассечь себя; словно глаз, который видит все, но не может увидеть себя». И вправду, если ваш глаз попытается увидеть себя, то совершенно ничего не увидит. Точно так же Пустотность и есть то, что вы прямо сейчас не видите, пытаясь найти Брахмана. Эта Пустотность и есть то, что вы всегда искали и никогда не находили и не видели. И само невидение и есть То. И, поскольку вы всегда не видите ее, вы всегда ее знаете. Ведь любой человек, как объясняет св. Дионисий, «самим фактом своего невидения и незнания Бога подлинно постигает того, кто запределен видению и знанию; зная также, что он есть во всем, что можно ощутить и познать».

Пребывая в своем нынешнем сознавании, вы можете воспринимать какие-то ощущения в теле или же сознавать мысли, проплывающие перед оком разума, или же видеть облака, проплывающие по небу. Но есть одна вещь, которой вы не можете увидеть: вы не можете увидеть видящего. Вы видите мысли, вещи, облака и горы, но никогда – самого видящего, никогда не видите само Я, чистого Свидетеля как такового. Именно потому, что он видит мысли, сам он не есть мысли; именно потому, что он видит вещи, сам он не есть вещи – он радикально свободен от всех объектов, всего видимого, всех волн в потоке бытия.