Очи познания: плоть, разум, созерцание

Все будды и все сознающие существа суть не что иное, как Единственный Ум, помимо которого ничего не существует. Над вами, под вами и вокруг вас все спонтанно осуществляется, ибо нет ничего, что было бы вне Ума Будды.[198]

Конечно же, ведь если бы что-то и было вне Абсолюта, то это сразу же наложило бы ограничение на него, ведь Абсолют тогда стал бы одним вне второго, а не Единственным без второго. А посему именно в этом смысле Брахман, Ум Будды[199], или Божество, называется совершенно всеохватывающим, всевключающим и всепронизывающим. Когда в упанишадах говорится: «весь мир есть Брахман» и «это тоже есть Брахман»; когда «Ланкаватара-сутра» заявляет, что «мир есть не что иное, как Ум» и «все есть Ум»; когда в «Трактате о пробуждении веры в махаяну» говорится, что «все вещи суть только Единственный Ум»; когда даосские тексты настаивают на том, что «нет ничего вне Дао; от Дао нельзя отклониться», – что ж, имеется в виду именно это. Можно процитировать апокрифические «Деяния Петра»:

Ты воспринимаешься лишь как дух, ты мой отец, ты моя мать, ты мой брат, ты мой друг, ты мой слуга, ты мой хозяин: ты – все, и все – в тебе: и ты сущее, и не существует ничего, кроме тебя.[200] Это правда, ведь Христос в Евангелии от Фомы говорит:

«Я – свет, который на всех. Я – все: все вышло из меня и все вернулось ко мне. Разруби дерево, я – там; подними камень, и ты найдешь меня там».[201][202]

Итак, утверждение, что весь мир в действительности есть Брахман, наделенными чересчур сильным воображением людьми обычно превращается в фантазии о некой единообразной, всепронизывающей, бескачественной, но при этом божественной слизи; незамедлительном и полном исчезновении всего многообразия и множества, оставляющем после себя лишь чистый, но аморфный всезнающий, всеблагой и небесный вакуум. Мы утопаем в подобных ментальных безумиях лишь потому, что ожидаем, что утверждение «все есть Брахман» является логическим суждением, содержащим нечто вроде рассудочной информации о вселенной, а следовательно – мы, дескать, можем понять, что оно значит, только лишь сведя всю множественность к единообразной, однородной и неизменной каше.

Но «все есть Брахман» нельзя ошибочно принимать за некий философский вывод, логическую теорию или исключительно словесное объяснение реальности. Ведь мудрецы всех времен и народов единогласно утверждали, что Абсолют в действительности неизречен, невыражаем, всецело запределен словам, символам и логике. И не потому, что он слишком таинственен, или слишком возвышен, или слишком сложен для слов, а скорее потому, что он слишком прост, слишком очевиден, слишком близок нам, чтобы уловить его сетью слов и знаков. Поскольку нет ничего вне пределов Его, нет и никакого способа, чтобы Его определить или классифицировать. Как заметил Иоанн Скот Эриугена: «Бог не знает в отношении Себя, что Он есть, потому что Он не есть „что-то“; в определенном смысле Он непостижим для Себя и любого интеллекта». Или как объясняет Шанкара, мастер индуизма веданты:

Нет ни класса, ни общего рода, к которому принадлежал бы Брахман. Его, следовательно, нельзя обозначить словами, обозначающими категории вещей. Нельзя его обозначить ни качествами, ибо он не имеет качеств, ни действиями, ибо он без действий, – «[пребывает] в покое без частей и деятельности», согласно Писаниям. Нельзя его обозначить и через отношение, ибо он «без второго»; не является он и объектом чего-либо, кроме самого себя. Как следствие, его нельзя определить словом или идеей; как говорится в Писании, он есть Единственный, «перед которым слова отступают».

Это, конечно же, также является и идеей философии Витгенштейна, а именно: мы не можем делать достоверных утверждений о Реальности в целом, потому что нет никакой позиции вне ее, на которую мы могли бы встать, чтобы ее описать. Другими словами, «мы могли бы говорить о мире в целом, если бы смогли выйти за его пределы; если бы, иными словами, он перестал быть для нас целым миром… (Однако) для нас он не может иметь границы, ибо вне него нет ничего».[203] И, не имея ни границ, ни пределов – будучи единственной без второго, – она не может быть определена или классифицирована. Можно, например, определить и классифицировать «рыбу», ведь есть вещи, которые не являются рыбой (такие как камни, деревья и крокодилы); так что, проведя рассудочную линию между тем, что является рыбой, и тем, что рыбой не является, вы можете определить и классифицировать ее. Но вы не сможете определить Брахмана и сказать, «что» Он есть, ибо нет ничего, чем Он не является. Поскольку он единственный без второго, нет ничего вне Его, а посему негде проводить линии классификации.