Очи познания: плоть, разум, созерцание

В прошедшей недавно в Аспирантском богословском союзе серии семинаров, ставших результатом годичного исследовательского проекта, были тщательно исследованы около дюжины «новых религиозных движений» (включая и подробные интервью с их приверженцами). Из этой дюжины примерно три движения из четырех были оценены (как конвенциональными, так и трансперсональными исследователями) как изначально проблематичные или, по меньшей мере, ставшие проблематичными. В список вошли такие движения, как Джонстаун, «Синанон», неудачное ответвление психосинтеза и Церковь объединения (муниты).

На базе полученных стенограмм был выявлен общий паттерн проблематичных групп. Этот паттерн четко коррелирует с тремя «плохими» критериями, обозначенными выше. Парадигмальным примером, разумеется, стал Джонстаун. Он был (1) дорациональным (там в итоге произошла регрессия от мифических потребностей в принадлежности через магико-сексуальные обряды к архаическому жертвоприношению); (2) возглавлялся постоянным и не фазоспецифичным авторитетом (так называемый «отец» Джим Джонс, к которому буквально так и обращались); (3) его легитимность – санкционирование правильности образа жизни участников группы – базировалась на мнении одного-единственного человека (изолированная легитимность).

Однако сходный паттерн можно было наблюдать и во многих других проблематичных группах, даже тех, которые существуют в совершенно иных условиях (хотя некоторые из них деградировали до итоговой степени Джонстауна). Неприятным примером стала нетипичная ситуация, возникшая вокруг одной конкретной школы психосинтеза. Я использовал слово «нетипичная», потому что сам психосинтез в большинстве своем представляет собой весьма сложное и аутентичное учение, так что происшедшее с одной из его школ попросту нельзя распространять на весь теоретический потенциал психосинтеза.

Данная конкретная группа начиналась как сообщество заинтересованных лиц (практически все из них, судя по всему, находились на рациональном уровне структурной адаптации или близко к нему), очевидно стремившихся заниматься аутентичным надрациональным ростом и развитием. В результате серии событий, которую возможно передать, лишь приведя оригинальные (и, надо сказать, не на шутку пугающие) стенограммы, процесс вертикальной трансформации начал деформироваться. За этим последовала классическая групповая регрессия к дорациональным сферам. Регрессия, которая практически привела к аналогу Джонстауна.

Мы можем проследить данную регрессию при помощи практически любой модели развития, обсуждавшейся выше (Пиаже, Колберга, Левинджер, Маслоу, нашей собственной обзорной модели). Индивиды, очевидно, начали со стадий самоуважения (добросовестная стадия), заинтересовавшись более высокими областями самоактуализации и самотрансценденции. Когда это вертикальное развитие оказалось нарушено, индивиды не только подорвали способность удовлетворять потребность в самоуважении, но и, по-видимому, начали регрессировать к формам поведения конформизма и принадлежности. Индивидуальность порицалась; «групповое эго» начало требовать, чтобы ему присягали на верность. Вместо рациональной индивидуальности и базирующегося на принципах логики исследования образовалась структура мифического соучастия, соорудившая «стену террора», которая требовала и принуждала к групповой лояльности. Конформность в следовании определенному мировоззрению теперь служила критерием легитимности: покинуть группу означало «умереть». (Это еще более необычно оттого, что люди, попавшие в данную ловушку, являлись высокообразованными личностями – врачами, адвокатами и профессионалами других специальностей.) Движение в направлении и в глубь дорациональных сфер набирало обороты; не поощрялось и даже запрещалось рационально сомневаться в принципах и положениях учения. Явственно просматривается критерий № 1 – дорациональность.

Хуже того, функция единственного арбитра «правильности учения» вскоре сосредоточилась в одном-единственном индивиде. Данная ситуация представляла собой отказ от фазоспецифичной и временной авторитетности в пользу де факто постоянного авторитета (критерий № 2). Этот человек (назовем его «Смит») считался единственным и постоянным лидером организации. В конце концов, Смит стал восприниматься (самим собой и всеми остальными) в качестве единственного и исключительного арбитра легитимности: Смит, и только Смит, обладал итоговой властью сказать вам, правильно ли вы действуете или нет (критерий № 3). Проявление власти обрело настолько вульгарные формы и масштабы, что Смит мог часами (буквально часами) заниматься «процессингом» членов группы, либо на очных встречах, либо по телефону, говоря им, что они должны думать, чувствовать и делать, чтобы «все было в порядке», чтобы их образ действий был легитимен и санкционирован. И если учесть, что группа интенсивно регрессировала к конформным потребностям, фактически никто не выступал против этого.