Очевидец Нюрнберга

Вскоре мы уже день за днем шли за нашими наступающими войсками и отступающими немцами. В конце концов мы оказались в Дижоне, в сотнях километров севернее места высадки. По пути мы прошли через красивый Гренобль, где я смог проехать по великолепному Валь-д’Изеру до Монблана. Я стал водить джип капитана, который использовал меня как переводчика и посредника при заключении сделок. Мы купили немного сыра бри, который я положил в карман куртки. Через несколько недель забытый сыр практически сцементировался с тканью, и, чтобы спастись от всепроникающей вони, мне пришлось вырезать весь карман с разложившимся сыром.

К ноябрю наступление союзников во Франции остановилось по всему фронту, и я попросил, чтобы меня перевели в 121-й эскадрон разведки в составе 106-й бронетанковой разведывательной группы, которая до того шла в авангарде знаменитой 3-й армии Паттона, направлявшейся в Германию через Францию. Теперь группа относилась к 7-й армии США. Если мне суждено получить ранение или погибнуть, пусть это, по крайней мере, будет с удобством, в танке или джипе, а не пока я шагаю, окапываюсь, мерзну и вкалываю, как пехтура. Моя новая часть была расквартирована под Саргемином, который вскоре должен был стать южным флангом Арденнской операции.

Первую ночь на фронте мы вместе с шестью рядовыми провели на ферме, где растопили чугунную печку и приготовили себе ужин. То и дело громыхали артиллерийские снаряды, и я не сразу поверил своим новым товарищам, которые уверяли меня, что снаряды падают слишком далеко и беспокоиться из-за них не надо. Мои товарищи сражались в Нормандии, Фалезской операции и битве при Люневиле, где эскадрон понес большие потери, идя в авангарде 3-й армии Паттона. Естественно, я во все уши слушал их рассказы о боях, об их встречах с немцами, об их славе лучших бойцов 3-й армии Паттона. Там я в первый раз услышал, что эсэсовцы отрезали яички американским военнопленным и засовывали им же в рот.

Благодаря меткости я получил винтовку и место в головном джипе. Я не проходил подготовки к службе в бронетанковых войсках и не учился на артиллериста или радиста. По слухам, продолжительность жизни у тех, кто ехал в головном джипе разведки, была не больше, чем у стрелков хвостовой пушки на самолете, когда «Мессершмитты» еще представляли серьезную угрозу.

Моя новая роль в войне за разгром Гитлера одновременно будоражила и пугала меня.

В нашей части было три отделения, у каждого по два джипа и бронемашина M8. M8 — это шестиколесный бронированный автомобиль с 37-миллиметровой пушкой на вращающейся башне и двумя пулеметами. Он имел довольно хорошую проходимость на умеренно пересеченной местности, был бесполезен в лесу, но быстроходен на дороге с твердым покрытием, а также он был оснащен коротковолновой радиостанцией с приличным диапазоном. Однажды я попал на радиолюбителя в Харрисбурге в штате Пенсильвания и послал через него привет родителям, что было строго запрещено. Еще у M8 был УКВ-трансивер малой дальности для связи между движущимися объектами.

В бою наши джипы ехали с опущенным лобовым стеклом, пулеметом на стойке или на капоте, по трое человек на машину, и все, что возможно, висело на боковых поручнях. У джипов не на линии фронта были крыши, а иногда и даже пластиковые боковые шторки, отличная штука в декабрьские и январские морозы.

Кроме того, у эскадрона были легкие танки, форменное посмешище с высоким силуэтом и 37-миллиметровой пушкой, годной только для того, чтобы стрелять по солдатам, небронированным грузовикам и домам. От немецких танков снаряды просто отскакивали. Мы прекрасно понимали, что русский T-34 — лучший танк в мире, а за ним идут немецкие «Тигры» и «Пантеры». Британские «Кромвели» и американские M4 были гораздо хуже их. Наши M5 под названием «Генерал Стюарт» с их анемичными 37-миллиметровыми пушками были самыми плохими. Только после войны Америка ликвидировала отставание в танкостроении и в конце концов стала лидером.

В 1944 году недостатки американской бронетанковой техники — малая огневая мощь и высокий силуэт — компенсировались количеством, маневренностью и хорошей поворотливостью башни. Кроме того, у нас были самоходные противотанковые орудия с очень легкой броней, быстроходные, очень маневренные и оснащенные убийственно эффективными 90-миллиметровыми пушками. Если им удавалось первыми открыть огонь, они справлялись на ура. Иначе «прощай, Чарли».

В задней части противотанковых и других машин мы возили груды кастрюль и сковородок, стульев, радиоприемников, матрасов и прочих предметов быта, подобранных по пути. Еще в нашем эскадроне имелся ремонтный грузовик для полевого обслуживания, а также командная и санитарная полугусеничные машины — с колесами впереди и гусеницами сзади.