Очерки по истории зоологии

Своего рода «венец» наших зоологических знаний, естественная система в то же время наилучшее средство для познавания животного мира во всем его многообразии. Это назначение системы было известно издавна, и история зоологии — ряд этапов в борьбе за создание системы: и «венца» и «познавательного средства». Пусть линнеевская система была мало естественной, пусть системы долиннеевских времен были всего лишь «регистрацией», — это мало меняет дело.

История зоологии неразрывно связана с историей культуры вообще. Вопросы мировоззрения оказывали влияние даже на такое, казалось бы, «беспартийное» занятие, как классификация. Назвать раков «мягкоскорлуповыми», а улиток «черепнокожими», — для нас это просто смешно, для Аристотеля же было одним из проявлений его мировоззрения, реализацией в зоологии его философских представлений. Замкнутость колец и кругов натурфилософских систем выглядит какой-то геометрической игрой, на деле же это остроумнейший прием, чтобы избежать «высших и низших», «первых и последних», способ реализации философских предпосылок. Нельзя же заподозрить, например, Мак-Лея в незнании устройства ротовых частей ручейников, в незнакомстве с историей развития первичнобескрылых насекомых. Однако он шел на ошибки: иначе его система не была бы выдержанной. Мировоззрение победило факты, натурфилософская повязка удержалась на глазах наблюдателя.

Всякое знание приближенно и относительно, и оно отражает уровень фактов и идей своего времени. Так, Кювье, создавая теорию «типов», хотел уничтожить «лестницы» и «степени градации», заключавшие уже в самих своих названиях представление о какой-то преемственности и взаимоподчиненности. Он разбил животных на четыре замкнутые группы, и он назвал эти группы… «ответвлениями». Неудачное название? Конечно, но… не было ли здесь нечаянно высказано то, чего не мог не видеть такой натуралист, как Кювье, не победила ли на миг «правда природы» ту повязку из библейских листов, которая мешала видеть истину?

«Единый план» натурфилософов начала XIX в. возрождается в теории «архетипа», — это неудивительно. «Лестница» Боннэ — полуфантастическое произведение — вдруг оказывается похожей на восходящий ряд современных систем. Этому уже можно удивляться, тем более что предпосылки Боннэ были диаметрально противоположны предпосылкам дарвинистов, да и «лестницу» его нужно перевернуть вверх ногами, чтобы получить восходящий ряд. Что ж, Боннэ смотрел глазами натуралиста, но объяснял увиденное под влиянием известного мировоззрения, а оно требовало нисходящего порядка, требовало наличия… ангелов.

Грубая и наивная «теория вложенных зародышей» Сваммердама через 250 лет возрождается в виде «теории непрерывности зародышевой плазмы» Вейсмана, как будто совсем иной, но внутренне если не родной, то уж обязательно двоюродной сестрой теории Сваммердама. «Эта родословная стóит не дороже родословной героев Гомера», — говорил про «филогенетические древа» Геккеля знаменитый физиолог Дюбуа-Реймон. Упрощенные приемы Геккеля при постройке этих «древ» были неминуемым следствием его несколько примитивного толкования теории Дарвина и естественным результатом его механистического мировоззрения. Прием дихотомии, введенный в систематические схемы, привел к ряду нелепостей, — результат нового упрощенчества, так как всю сложность явлений живой природы нельзя классифицировать, применяя методы определительной таблицы-ключа.

Как и всякая история, история зоологии учит не только тому, что наши знания относительны, что они «продукт времени». Она же выявляет сложные пути познания, неминуемую смену одних воззрений другими, показывает тот вред, который приносили упрощенные поверхностные теории.

Из истории зоологии мы видим, как создавались и разрушались многие теории. И она же учит нас осторожному отношению к наблюдаемым фактам. Внешнее сходство между организмами… Сколько недоразумений было из-за него, сколько ошибочных теорий создано из-за непонятых во-время явлений конвергенции. Поучительнейшие примеры — случай со «старыми мшанками», оказавшимися собранием двух совершенно различных групп животных, случай с «зоофитами», когда из-за наличия лучевой симметрии сближали столь различные группы, как кишечнополостные и иглокожие, — сближение, продержавшееся до XX в. Разоблачение истинной природы ланцетника, оболочников, плеченогих… Перемещение кишечнодышащих с одной из средних на одну из верхних ступенек систематического ряда… Мало ли было случаев, когда поверхностное сходство принимали за признак близкого родства, делая тем грубейшую ошибку.