Очерк о родном крае (СИ)

За бетонным желобом, похожим на замаскированный крепостной ров, потянулись обычные дома в два этажа, три подъезда, двенадцать квартир.

- Ну как? - спросил министр.

- Крепость на случай осады, - сказал Марек.

Чуйков кивнул.

- Там и бомбоубежище есть.

- От кого?

- От всех. От Москвы. Москва-то на любую самостоятельность косо смотрит. Весь север до Архангельска подмяла. Того и гляди на нас двинет. Если, конечно, с туляками и рязанцами договорится.

Марек выдернул из-под себя полу плаща и откинулся на спинку сиденья. 'Тойота' выехала на западную окраину города и покатила мимо пустых, разграниченных сеткой участков.

- Я думал, НАТО выступает гарантом...

- Выступает. Но это Москва, журналист, имперские замашки. Кто их поймет? Был же наверняка в Москве?

- Был.

- И я был. Там уже второй год - все! Восстать и сиять. Труп, не труп, вперед к былому величию. Молоко по талонам, но танки под Тверью, а на очереди Калуга и Брянск.

- В Брянске было тихо, - сказал Марек. - Я проезжал.

- Потому что - НАТО.

- Возможно.

- И у нас - НАТО.

- Но это ведь не на вечно.

Чуйков вздохнул, посмотрел в боковое зеркало.

- Да, обострение может быть. Москва считает наши территории оккупированными. Хотя, посуди, мы же живем бок о бок, получается, с оккупантами, но как-то еще и республику развиваем, и мир поддерживаем.

- Натовцы все равно - уроды, - буркнул водитель.

Он вывернул рулевое колесо, объезжая вставший у обочины мусоровоз.

- Митя, давно не увольняли? - спросил его Чуйков.

Митя усмехнулся.

- Я, Анатолий Карлович, за республику болею. И страну до распада помню.

Министр фыркнул.

- Митя, ты как в анекдоте про трусы и крестик. Тут, видишь ли, или республика, или страна в прежних границах.

- А если автономия?

Чуйков выразил свое отношение к автономии громким фырканьем.

- Пф-фы!

- Хорошо, - не сдался Митя, - а чем плоха Москва?

- С этим к нашему гостю, - сказал министр, - он, я думаю, тебе очень популярно все разъяснит.

- На самом деле, - сказал Марек, провожая взглядом картофельное поле, вдруг вынырнувшее слева и активно зеленеющее ботвой, - я вынужден сказать, что большинство материалов по России оставляют ощущение претенциозности. Мне кажется, коллеги по профессии нередко сгущали краски или весьма однобоко рассматривали происходящие в стране события. Тем не менее, никем не оспариваются ни авторитарный стиль правления во второй половине девяностых, ни ущемление прав граждан, ни отсутствие свобод самовыражения, ни преступления против народов Кавказа, крымских татар и малочисленных народов Севера и Дальнего Востока.

- Во! - поднял палец к потолку салона Чуйков.

- Когда в девяносто шестом к власти путем 'странных' выборов пришел Лебедь, последовало признание независимости Чечни и Татарстана, области из так называемого 'Красного пояса', поддерживающие лидера коммунистов Зюганова и тяготеющие к восстановлению Союза, выступили единым фронтом против этого, Собчак объявил Петербург частью Европы, Лебедь ввел войска в Калужскую и Тульскую области, депутатом от которой, как ни странно, избирался в Думу. Последовали первые столкновения. У Кондрово произошел расстрел мирной демонстрации. Через два года шаткого затишья Чечня оккупировала Дагестан, объявила о независимости Якутия, под патронатом Великобритании произошло зарождение и становление Уральской республики. Вялотекущие военные действия охватили несколько центральных областей. Правительства США и Евросоюза, обеспокоенные утратой Россией контроля над ядерным оружием, весной девяносто девятого выступили за ввод миротворческого контингента. По просьбе Зюганова и парламентариев-коммунистов в Москве провели спецоперацию. Лебедь был убит. На его место пришел Немцов, смещенный в результате военного переворота Илюхиным. В двухтысячном НАТО ввело 'синие каски' в Брянскую, Орловскую, Белгородскую области. В дальнейшем еще семь областей приняли ограниченные контингенты миротворцев, правда, в виду нестабильности положения и неприятия частью населения иностранного военного вмешательства в отдельных областях и населенных пунктах вспыхнули вооруженные конфликты, развернулась диверсионная деятельность. Три года назад Илюхина сменил Примаков, и Москва стала набирать политический и военный вес, как новое федеративное государство.

Марек перевел дух.

- Все разложил, - уважительно качнул головой Чуйков. - Правда, наврал кое-где.

- И что, - спросил Митя, - от этого натовцы белые и пушистые?

- Ты рули.

- Да уже приехали.

'Тойота', притормаживая, подъехала к блокпосту, сложенному из бетонных блоков.

За блокпостом виднелся кирпичный забор, над которым торчали две вышки и этаж выкрашенного в синий цвет здания. Тянулись вверх антенны. Среди антенн Марек разобрал задранные вверх стволы зенитного 'Гепарда'. Если, конечно, это был 'Гепард'. Но тридцатипятимиллиметровые автоматические 'Эрликоны' он видел и в Греции, и в Турции, так что ошибиться здесь не мог.

Автомобиль взяли на прицел.