Очень темное дело

— Что такое? — взволновался Федя, заметив, как вытягивается Сашино лицо.

— Что такое, что такое, — раздраженно передразнил тот. — Вон смотри, к какой академии он нас послал.

Саша указал пальцем на одну из афиш: она возвещала о предстоящих в конце июля гастролях кабаре-дуэта «Академия» в городе Киеве.

— Понял? — спросил он Петьку и добавил: — А «перемога» никакой не академик. Это «победа» значит. Вон, видишь, еще один памятник.

В центре площади действительно высился шпиль с советской еще звездой наверху, и сомнений, что он поставлен в честь победы в Великой Отечественной войне, не оставалось никаких.

— Все, — отчеканил Саша, — теперь я буду спрашивать.

Он тут же подскочил к первому попавшемуся прохожему и бойко приступил к делу:

— Извините, а как нам пройти к Украинской Академии наук? — спросил он.

Прохожий, солидный мужчина средних лет, оглядел Сашу с головы до ног и обратно, после чего направил в метро и посоветовал доехать до какого-то «Крещатика», оттуда, мол, до академии рукой подать и на автобусе еще подъехать можно.

— Ну что?! — торжествовал Саша, — Говорил я, что мы эту академию в два счета отыщем? С тебя рубль. Пошли на Киевском метрополитене прокатимся.

У самого входа в метро Саша опять остановился.

— Смотри, — дернул он Федю за рукав. — Карты продаются.

Действительно, прямо на бордюрчике, огораживающем вход, несколько человек торговали какими-то путеводителями, планами города. Федя тут же раскошелился, и не зря. На купленном им плане Киева он сразу же отыскал и загадочный Крещатик, оказавшийся главной улицей города, и площадь Перемоги, а что особенно ценно, там было указано даже здание Украинской академии наук, отмеченное как архитектурный памятник.

— Все, — убежденно заявил Саша, — через полчаса будем с Петькой разговаривать. Спорим на рубль?

На сей раз Федя не стал с ним связываться.

Крещатик поразил Федю — красивая это была улица, широкая и современная, зажатая между рядами основательных и каких-то супернадежных с виду домов. Федин отец называл похожие здания в Москве «сталинскими». Наверное, и эти строились в ту же эпоху. А еще Феде понравилась широкая округлая площадь в центре Крещатика — там было множество действующих фонтанов и большое электронное табло, показывающее то температуру воздуха, то местное время. Народу на Крещатике гуляло великое множество — да, люди здесь именно гуляли, несмотря на будний день, под сенью разлапистых каштанов, а не спешили куда-то очертя голову, как в Москве на Тверской. Магазины кругом манили шикарными витринами — ну, эти-то от московских почти не отличались, разве что на вывесках английские слова разбавлялись украинскими, а не русскими, — в общем, все как в настоящем мегаполисе. Федя-то представлял себе Киев совсем другим, до сегодняшнего дня при упоминании этого города ему в воображении почему-то виделись белые мазанки чуть ли не с соломенными крышами, подсолнухами в огородах и с глиняными горшками на плетнях. Оказывается, он слегка ошибался. Теперь Федя жалел, что у него нет времени тоже просто прогуляться по Крещатику, побродить по узким симпатичным улочкам, которые разбегались в стороны и поднимались вверх по склонам холмов. Было ужасно обидно, что он так и не сможет по-настоящему посмотреть Киев, интереснейший, как видно, город.

Академия действительно находилась неподалеку от Крещатика. Вернее, от одного из его концов, выходящего к Днепру. Пройдя эту замечательную улицу насквозь и повернув в соответствии с картой направо, Федя и Саша поднялись на высокий холм, оказавшийся крутым берегом Днепра. Вскоре они уже стояли перед очень красивым, наверное, старинным зданием, которое больше всего походило на загородный дворец — поместье какого-то князя из девятнадцатого века, но табличка на его широких дверях гласила, что это и есть Украинская Государственная Академия наук. Правда, все это было написано по-украински, но на сей раз разгадать смысл написанного не составляло никакого труда.

«Не пустят нас туда ни фига», — почему-то сразу решил Федя, но вслух ничего не сказал из опасения, что Саша тут же предложит еще одно очередное пари. А зря, мог бы ведь два рубля выиграть. Рубль за то, что они с Петькой тут будут разговаривать, и еще один, потому что их и вправду никуда не пустили.

Вахтер потребовал пропуск. И наверное, вся Сашина затея, казавшаяся такой многообещающей, оказалась бы совсем пустой, не появись в нужное время в нужном месте очень высокий человек с большой гладкой лысиной, блестящей даже в полумраке помещения не многим хуже, чем блестел под ярким июльским солнцем золотой купол колокольни, которую Федя углядел над крышами киевских домов с круглой площади на Крещатике. Человек-колокольня не обратил на ребят поначалу никакого внимания. Он прошел мимо вахтера, предъявив пропуск, в то время как Федя и Саша уже не качали права, а лишь тихо скулили, пытаясь вымолить для себя снисхождение, но неожиданно вернулся назад к вахте и спросил:

— А в чем дело? Чего хотят эти гарны парубки?