Очень сказочная работа 1

– Да не верю я этому черту, мутный какой-то тип.

– Ну, как скажешь, – согласился Бобёр.

Ночью опять приперся черт.

– Ну что, добыл стишки? – гадко ухмыльнулся он своей противной рожей.

Было ясно, что Дурила затевает какой-то гнусный обман.

– Добыл, – подтвердил я.

– Давай их сюда, – протянул волосатую лапищу мерзавец.

Счас! – промелькнуло у меня в голове, носи не стаптывай! – и я протянул гаду четкую ксерокопию. Дурила скоренько ее прочел и сразу заторопился к дому.

– Ну, я побежал, – самозабвенно врал черт, – у меня там двадцать малых детишек по лавкам плачут.

– А второй артефакт?

– Так ищем, но нету пока ничего. Да увидимся еще, мы же никогда не обманываем, – бочком уже двигался к выходу Дурила.

– Ну, как умаетесь дальше оброк Балде платить, заходи, – ласково улыбнулся я.

Черт опешил.

– Но вот тут же написано, что чудом выживший поп, к которому вернулся ум, решил отказаться от оброка и запретил Балде его взыскивать!

– Разумеется, – подтвердил я, – и написан текст Александром Сергеевичем Пушкиным собственноручно.

– Так в чем же дело?! – взревел черт.

– А все дело в том, что ты как был Дурила, так дураком и остался. Пока рукопись не опубликована и читатели ее не прочли, никакой силы она не имеет.

– Да я…, – налился злобой черт, – я тебя!

– Смотри не лопни от впечатлительности, – предостерег нечистого я, – меня ты можешь хоть убить, это ни на что не влияет, не я этим занят.

– А кто? – прохрипел Дурила.

– Сотни людей во ФСИКИА, ФСБ и министерстве обороны. Ваша подводная шарага против них слабовата. Так что беги, нянчи деток и ищи второй артефакт.

Черт понурился.

– Твоя взяла, – горестно сказал он, – сейчас вернусь, – и исчез.

Я усмехнулся – искусству переговоров папенька обучал меня с детства, и вот наконец-то закономерный результат. Дурила быстро притащил тяжеленный перстень из синеватого металла.

– Вот, от сердца отрываю, – вручая мне кольцо, заявил он. – Вихрь-Перстень. На пять верст сносит все на своем пути, хоть на суше, хоть на море. Нажимаешь вот тут сбоку шпенек вверх, и Вихрь вылетает из перстня. Показываешь пальцем в нужную сторону и говоришь «Круши!». А как решишь, что достаточно, говоришь «Вернись!», и когда Вихрь втянется назад в перстень, сдвигаешь шпенек вниз. Мы им богато изукрашенные корабли топим ради добычи. Так что печатай стишки, отваживай от нас зловещего Балду – мы теперь в расчете.

Черт исчез, а я проснулся и повертел Вихрь-Перстень в руках. Да, вот это для военных несомненно нужная вещь. Если удастся затопить им хоть один вражеский авианосец, чины и премии хлынут на наш отдел как из рога изобилия.

У нашего майора, получившего утром Вихрь-Перстень, аж затряслись от счастья руки.

– Ну вот это добыча так добыча, – говорил он любуясь вещицей, – если еще и работает как надо, то ей цены нет.

Для испытаний они с Липой и Палычем отъехали неведомо куда на какой-то военный полигон, боясь покалечить мирное население. Я не поехал, отлеживался после нервно-психических перегрузок. Вечером Бобёр вручил мне билет на завтрашний поезд, обнял и попросил:

– Пожалуйста, не опаздывай, – а я кивнул и пошел к Липе.

Лежа после очередного прилива любовного бешенства уже не на кухонном диванчике, а на шикарной итальянской кровати, я поинтересовался у желанной:

– Во сколько завтра в ЗАГС бежим?

– Завтра ты бежишь на поезд, – жестко ответила только что заливавшая меня любовью и лаской Олимпиада, – а я тебя провожаю.

– Да поезд после обеда, – возмутился я. – С утра вполне успеем заявление подать!

– Вот отучишься, тогда и подадим, если ты не передумаешь, – ответил мне безжалостный логик в девичьем обличье.

– Да почему?!

– Москва коварна и заманивает людей. Я сама там чуть с инструктором по стрельбе из лука не осталась. Если меня после столицы бросит жених и мой первый мужчина, я поболею и переживу, а вот если меня покинет любимый муж, я не перенесу удара. Вот такая вот я дура, – печально вздохнула Липа. – Как говорят англичане, у каждого свой скелет в шкафу, то есть своя дурость или нехорошая тайна. У меня она связана с таинством брака. Уж не взыщи.

– Не надо меня провожать, раз ты такая нравная, – вспылил я. – Сам по себе уеду! – торопливо натянул одежду и убежал.

Дома я долго ждал, когда Липа позвонит или придет. И не дождался. Она не позвонила и не пришла.

Глава 7

С поездом я, как мне свойственно, пролетел, перепутав его на табло с каким-то другим, тоже фирменным и нашим, но отправляющимся немного попозже. Печально погуляв в вокзальных краях и поразмышляв о странностях любви, я, разобравшись в своей ошибке, хотел уж было вообще все бросить и бежать с повинной к Липе, но глупая гордость опять взяла верх, и я решил обратиться в справочное бюро – а вдруг чего толковое посоветуют. Полная женщина с забытой бигудешкой в курчавых белых волосах недовольно буркнула из-за стекла таинственные слова:

– Ступайте в кассу, там вас перекомпостируют.

– На компост, что ли, за дурость переработают? – не понял я

– Пошел в кассу! – уже рявкнула озлобленная нелегкой жизнью в РЖД сотрудница. – Бродите здесь сутками, дебилы всякие, ездите невесть куда!