Очень медленно

Хелен перекатилась на спину и закрыла лицо руками. «Не могу в это поверить. Это становится просто нелепым. Если ты не хочешь меня, просто так и скажи».

Никки поднялась и села, на ее лице отразилось крайнее возмущение. «Конечно, я хочу тебя. Ну как ты можешь говорить такое?»

«Может, потому что ты себя так ведешь?»

Разъяренная Хелен скатилась с постели и, похватав одежду, вылетела из спальни, потому что больше не могла смотреть на Никки, особенно учитывая, что та была такой растрепанной и милой после сна. Она оделась и уже схватилась за дверную ручку, когда, наконец, сообразила, что же она делает.

Я никогда не оставлю тебя. Не это ли она говорила? И именно это сделала при первой возможности. Боже, Никки теперь никогда ей больше не поверит.

Она повернула голову и посмотрела в сторону спальни. Никки стояла в дверях, набрасывая невзрачный халат поверх нижнего белья, с таким выражением на лице… Боже, что это было за выражение. Не столько боль, сколько покорность тому, что происходит сейчас и тому, что еще может произойти. Словно она ничего другого и не ожидала от Хелен, несмотря на свои чувства к ней.

Хелен медленно отпустила дверную ручку и отошла от двери, бросив сумочку на кухонный стол. «Прости меня».

Никки пожала плечами. «Для тебя это не имеет значения».

«Конечно, имеет». Хелен глубоко вдохнула. «Слушай, Никки, мы еще будем ссориться в будущем. Черт подери, еще как будем ссориться. Мы можем достать друг друга так, как никто другой не сможет. Но я не выйду сейчас через эту дверь. Ты не сможешь меня заставить сделать это».

Никки презрительно глянула на нее. «Хелен, ты уже была на полпути к выходу».

«Никки, прошу, послушай», – с решимостью сказала Хелен, на шаг приблизившись к женщине, которую любила. Ее сердце бешено колотилось; она испугалась, что, в конце концов, зашла слишком далеко, пересекла последнюю границу, после которой Никки не сможет и не захочет ее простить. Раньше она гордилась своей силой убеждения. Никогда раньше она не нужна была ей так, как сейчас. «Ты лучше других знаешь мой характер, и хорошо это или плохо, но я всегда инстинктивно выстраивала дистанцию между собой и тем, что причиняет мне боль». Она старалась сказать все, что нужно сказать, не удерживая ничего, не важно, насколько ей было тяжело открыться. «Это все тянется из прошлого, из того, как я общалась с отцом, из целой кучи других вещей, которые сейчас слишком долго объяснять. Но я сделаю все, чтобы изменить это, когда это касается тебя. Только дай мне еще один шанс».

Никки не могла заставить себя встретиться с ее взглядом. «Не думаю, что ты сможешь изменить это, Хелен. И меня до смерти задолбало, что я все время остаюсь, а ты бросаешь меня. Это случалось слишком много раз».

Хелен приблизилась еще на один шаг. «Я знаю, что обидела тебя, Никки. Но ты сказала, что простила меня за все, что я сделала. Ты действительно это подразумевала?»

«Да!» Никки схватилась за голову. «Нет». Она пересекла комнату и плюхнулась на диван. «Не знаю». Она наклонилась вперед, уперлась локтями в колени и, бессильно свесив руки между бедер, уткнулась взглядом в пол. «Это все еще причиняет боль. Все это».

Хелен подумала о времени, когда она была подростком, обо всех ссорах, непонимании и полнейшем беспорядке, которые увеличивались в противовес властности, холодности и отчужденности ее отца. Никки была права; каждый инцидент причинял боль, даже сегодня, даже когда она пыталась отпустить это, даже когда она думала, что все уже далеко позади. Это застыло на нити ее жизни, как пятно несмываемой краски.

«Когда ты пускаешь кого-то в свое сердце, ты даешь ему власть над собой, – печально сказала она, присев на потертое коричневое кресло. – Эту власть я дала тебе в Ларкхолле. Единственная свобода, которая у меня осталась, это свобода уйти… Но даже при этом я знала, что никогда не смогла бы уйти далеко. Я всегда возвращалась. И всегда буду возвращаться. Если ты больше ни во что не веришь, поверь в это».

Никки повернула голову и посмотрела на нее. В глазах читались потерянность и одиночество. «И что теперь?»

«Я не знаю».

«Я не думала, что все будет так сложно, Хелен».

«Может, в нормальных обстоятельствах и не было бы, но мы же никогда не были нормальными». Хелен вымученно улыбнулась. «Мы не нормальные, мы не ненормальные, мы это просто мы, мы делаем то что, хотим и то, что чувствуем. Помнишь?»

Никки улыбнулась в ответ, слабо и утомленно, но именно это, волшебным образом, дало Хелен надежду. Когда Никки протянула ей руку, она благодарно приняла ее и, двигаясь под ее усилием, пересела на диван, где они сели вместе, лицом к лицу, прислонившись к спинке.

«Никки, – серьезно сказала Хелен, – я люблю тебя и хочу быть с тобой. Ты нужна мне в моей жизни. Я просто не знаю, как по-другому сказать об этом, чтобы ты поверила мне».

«Я тоже люблю тебя, – прошептала Никки, – Я бы не заморачивалась так, если бы не любила тебя». Она опустила глаза. «Знаю, я слишком многого от тебя требую, особенно последнее время».