Очаровательный соблазнитель

Ликуя, Милрой обхватил правой рукой ее затылок, притянул девушку ближе к себе и снова впился в ее губы поцелуем. Уинни положила руку ему на плечо и пододвинулась к нему. Кинан застонал. Не успела Уинни опомниться, как их языки переплелись. Наслаждение обжигало. Девушка робко повторяла языком движения языка Кинана. Из его груди вырвался стон, когда Уинни стала импровизировать. Он крепко прижал ее к себе.

– Еще, – прошептал Милрой.

Уинни поцеловала его в ямочку на подбородке.

– Ты околдовала меня, Уинни. Признаюсь, я схожу с ума, когда ты рядом.

Девушка в ответ обняла его и крепко прижала к себе. Если это на самом деле магия – пусть она никогда не кончается.

Глава 13

Где же она?

Кинан шагал по Бонд-стрит, не обращая внимания на дорогие магазины и выставленные в них роскошные товары, которые должны были приманивать светских модников. Он всматривался в лицо каждой идущей навстречу женщины, но тут же отворачивался, как только понимал, что это не та, кого он надеялся случайно встретить.

Прошло целых две недели с тех пор, как Кинан привозил Уинни в свой дом. Спасибо посредничеству тетушки Молли – у них с Уинни появилась возможность понять, что они чувствуют друг к другу. Кинан и представить себе не мог, что знатная дама с радостью подарит ему то, о чем он мог только тайно мечтать: свою любовь и соблазнительное тело.

Прошло уже две недели, а у него все еще кружилась голова от того, что произошло между ними. Уинни призналась, что любит его, но ему бы не хотелось, чтобы эти слова занозой засели в его сердце. И раньше женщины нашептывали ему нежные слова. Тогда Кинан был еще юн и искал любви, поэтому не знал силы подобных признаний.

Может быть, произнеся их вслух, Уинни нашла оправдание тому, что подарила себя человеку, который никогда не станет ей ровней. Любой даме, настоящей даме благородных кровей нужно чем-то оправдать свою смелость, когда в первую брачную ночь она разделит ложе с мужем-аристократом. Кинан нисколько не осуждал Уинни. Как и всё в его жизни, Уинни с ним временно. Либо она сама прекратит их отношения, либо это сделает ее семья.

– Милрой!

К Кинану неторопливо направлялся Голландец. Из-за его простой одежды некоторые прохожие бросали на него пренебрежительные взгляды.

– Где ты пропал? Вот уже несколько недель тебя не видно ни в «Корте», ни в других местах, которые ты раньше предпочитал. О тебе справлялась Бланш Шаббер. Жаловалась, что «Серебряный змей» ты тоже обходишь стороной.

Они свернули в безлюдный переулок подальше от спешащей толпы. Кинан прислонился к кирпичной стене, испытывая неловкость оттого, что позабыл старого друга. Казалось, с каждым шагом, который он делал в новую жизнь, о которой мечтал, он все больше отдалялся от своего боксерского прошлого.

– Я занимаюсь ремонтом своего нового дома, – ответил Кинан, нахмурившись.

Он надеялся, что его приятель поймет намек и больше эту тему поднимать не станет.

Голландец прищурил серо-голубые глаза, почуяв в его словах недосказанность, и без обиняков спросил:

– Ты развлекался с красоткой, за которой увивается твой братец, да? – Его вздох, в котором прозвучало откровенное отчаяние, эхом отозвался в переулке. Голландец взъерошил свои непокорные черные волосы. – Признайся: на самом деле причина несколько иная…

– По-моему, тебя это не касается, – холодно ответил Милрой.

Но Голландец, казалось, не понимал, что уже преступил грань дозволенного.

– Ну и дурак же ты! Безголовый от рождения! – проревел он. – Это тебе не дешевая девка, которой можно швырнуть пару монет!

Кинана захлестнула слепая ярость. Показной лоск слетел с него. Он бросился на Голландца, схватил его за грудки и, несмотря на то что приятель превосходил его в весе, сумел оторвать его от земли и отбросить к противоположной стене.

– Что ты несешь! Еще одно слово о ней – и я сломаю тебе другую руку!

Кинан еще разок встряхнул приятеля, давая понять, что не шутит, и отпустил его.

Голландец потер грудь, ухватившись за стену, чтобы не упасть.

– А еще, Милрой, вырви себе сердце и брось его в Темзу, если думаешь, что эта дама предпочтет тебя твоему братцу. И плевать на ее чувства: чувство долга у знатных особ всегда одерживает верх над любовью.

Кинан рукавом сюртука вытер пот со лба. Не хватало еще ему выслушивать рассуждения Голландца о любви, в то время как ему на ухо шепчут собственные демоны. Черт, он ведь разумный человек и понимает, что любовь – это мечта, к которой стремятся только идиоты и романтики. Но даже если то, что возникло между ним и Уинни, – лишь иллюзия, пусть она продолжается как можно дольше.

– Я искал ее не ради этого, Голландец, – произнес Кинан, пытаясь убедить в этом то ли приятеля, то ли себя самого.

Заслышав в голосе Милроя горечь, Голландец тут же перестал на него злиться. Он посмотрел на главную улицу; никто из прохожих не обратил на них внимания.