Обжалованию не подлежит

Он попрощался, обменявшись рукопожатием не только с Фаталиевым, но почему-то и с Сеймуром. Перед тем как уйти, Назимов подошел к Алби, который насторожился при его приближении, но не зарычал.

— Сразу видно — славный песик! Как сказал товарищ Дзержинский на слете передовиков пограничников — собака верный друг человека, — одобрительно повторил Назимов слова Дзержинского, упорно не замечая запачканную кровью повязку на бедре друга. — Как зовут собачку?

— Алби, — сказал Сеймур.

— Алби. Интересно. Это что, сокращенно от Альбиона? От туманного Альбиона. В честь Великобритании?

— Не совсем, — опередив Сеймура, осторожно объяснил Фаталиев. — Кличка в память небольшого города Алби во Франции. Там мэр города коммунист.

— Это правильно, товарищ Фаталиев, — продолжил Назимов, не отходя от Алби, — что вы разрешили завести при кочегарке служебную собаку. Но хорошее дело надо доводить до конца. Поэтому обратитесь, пожалуйста, от моего имени к директору совхоза, пусть он обеспечит собаку Алби довольствием наряду с другими сторожевыми собаками совхоза.

Алби все-таки глухо заворчал, но Назимов пожелал истолковать это как проявление благодарности.

— Все-таки очень умная собака, — сказал он и в сопровождении Фаталиева вышел из кочегарки.

Сеймур пошел провожать Фаталиева.

— Должен вам признаться, я ничего не понял, — сказал Сеймур.

Прежде чем заговорить, Фаталиев по привычке оглянулся по сторонам.

— Это потому, что вам ничего не известно об отношении товарища Назимова к Самандару Калантарлы. Я вам кое-что расскажу, но, надеюсь, все это останется между нами, — он говорил громким шепотом. — Назимов терпеть не может Самандара и откровенно презирает его еще с тех пор, как Самандар работал в органах. В то время Самандар был начальником закрытого лагеря строгого режима под Кировабадом. В основном там содержались бывшие чекисты и бывшие работники милиции и прокуратуры. Как стало известно позже, Самандар в течение трех лет занимался самоуправством, за малейшую провинность собственноручно истязал заключенных. Ему не только все сходило рук, за семь лет службы ему дважды объявляли благодарность. Он вошел во вкус и незаконно застрелил оскорбившего лично его заключенного, якобы при попытке к бегству. Дело получило огласку, и его отстранили от занимаемой должности.

— Все это произошло после того, как расстреляли товарища Берию?

— Бывшего товарища Берию. До того. Мне рассказывали, что, давая показания офицерскому суду чести в центральном аппарате НКВД, Самандар свои действия объяснял желанием укрепить дисциплину, полностью расшатавшуюся при прежнем руководстве. Чекисты лишили его звания майора, и он с позором был изгнан из системы органов внутренних дел. Вот и все. Самандар оказался в Амбуране председателем сельсовета только благодаря родству с Афрасиабом Куткашенлы, который возглавляет наш район.

— А Назимову известно, что здесь вытворяет Самандар?

— Товарищу Назимову известно все! — внушительно сказал Фаталиев. — Но против Самандара он бессилен. Самандар политически подкован, неоднократно доказывал преданность партии. И самое главное — первый секретарь сталинского райкома партии товарищ Куткашенлы женат на сестре Самандара. Он всеми уважаемый и очень влиятельный человек в республике.

— Согласен. Товарищ Назимов, несомненно, доволен ухудшением здоровья Самандара, в конце концов я сделал то, что хотелось бы сделать ему. Но с какой стати товарищ Назимов сделал вид, что поверил в историю с охотой. Ведь, арестовав меня, товарищ Назимов мог бы получить дополнительное удовольствие от выполнения служебного долга.

— Не все так просто, не все так просто. Я все время над этим думаю, — признался Фаталиев. — Товарищ Назимов всегда был законником. Согласен, сегодня он повел себя странно.

Все это действительно выглядело странным и необъяснимым, и Сеймур вдруг подумал, что, может быть, где-то вдалеке от шафранного совхоза происходят какие-то события, о которых ни Фаталиеву, ни ему здесь ничего не известно.

— Как в Тайшете, — вслух подумал Сеймур.

— Что в Тайшете? — спросил Фаталиев.

— Там тоже иногда происходили необычные явления, — туманно пояснил Сеймур.

На прощанье Фаталиев сказал Сеймуру, что прежде всего он зайдет к директору совхоза, чтобы передать пожелание Назимова об официальном выделении продовольственного пайка и ошейника служебной собаке по кличке Алби.

Вернувшись в кочегарку, он поздравил «служебную» собаку с переходом на казенное довольствие, а затем включил радио. Из Москвы передавали последние известия. То, что услышал Сеймур, показалось ему невероятным: «В Баку в клубе имени Дзержинского сегодня начался судебный процесс по делу бывшего первого секретаря Центрального комитета компартии Азербайджана Мир Джафара Багирова. Государственным обвинителем на суде выступает товарищ Руденко».

Он не мог усидеть в кочегарке и в надежде что-то узнать отправился к Фаталиеву. Сообщение Сеймура Фаталиева расстроило.

— В Азербайджане все очень удивились, когда его без всяких объяснений сняли с работы, а теперь… Вы не ошиблись, вы сами слышали, что товарища Багирова судят?