Обжалованию не подлежит

В то же мгновение, когда любознательный офицер и два солдата повернулись посмотреть на купальщиц, а дуло пистолета отклонилось от переносицы француза, Сеймур что есть сил ударил офицера палкой по голове. Тот рухнул как подкошенный, а оба француза, выхватив пистолеты, открыли стрельбу в упор по солдатам.

Не издав ни звука, немцы, дергаясь в конвульсиях, лежали на полу. Помещение заполнил тошнотворный запах пороха и крови.

— Что ты ему сказал?! — закричал ошарашенный Виктор.

— Все, что знал!

Виктор сосредоточенно разглядывал тела немцев. Одного он даже перевернул на спину. Сеймур не выдержал:

— Доктор хочет оказать первую помощь захворавшим эсэсовцам?

— Ты посмотри, — сказал Виктор, — в них стреляли из автоматических пистолетов. Скорострельных. Просто мечта. На одном немце десять, на другом — одиннадцать отверстий. И все это меньше чем за секунду!

— Тридцать четыре миллисекунды. Включая удар палкой. Я следил по часам, — подтвердил Сеймур.

— Очень хорошие часы. Кстати, их можно продать или обменять на сыр или, например, на половину жареной курицы, — мечтательным тоном сказал Виктор.

— И не надейся. Часы не продаются.

Разговор о несуществующих часах прервали французы.

— Клод, — протянув руку, сказал тот, что со шрамом. — Клод Вернье.

Второго звали Бастиан Жанно.

Жанно спустился в подвал и, вернувшись с двумя электрическими фонариками, отдал их новым знакомым.

— Надо забрать с собой автоматы, — сказал Виктор. — Мне кажется, никто возражать не будет.

Затем вчетвером они выволокли из дома трупы. Убитых немцев оставили под открытым небом в десятке метров от дома. В полном безмолвии, ни разу не сбившись с пути, они вышли через полчаса на проселочную дорогу и здесь, глянув на часы, остановились. Появившаяся вскоре машина остановилась, после того как ей посветили фонариком.

Вскоре в свете автомобильных фар появилась улица, и машина остановилась у двухэтажного дома с тускло светящимися окнами.

Бывших заключенных привели в большую гостиную с дорогой мебелью и коврами и усадили на диван, оставили их одних.

— Автоматы не отобрали, это хороший признак, — сказал Витек. — Интересно, кто они такие. На бандитов не похожи.

— Во-первых, их хотели убить немцы, значит, они хорошие люди. Во-вторых, они сами застрелили немцев, а это означает, что это очень хорошие люди. Даже если они бандиты.

— У них была рация, значит, скорее всего они разведчики, — сказал Витек. Развить догадку он не успел, потому что в комнату вместе Клодом Вернье вошли несколько человек. На первый взгляд они были разного возраста, одетые в блузы свободного покроя и спортивные костюмы, они напоминали людей, вернувшихся с загородной прогулки. Все они сели за большой стол и с откровенным любопытством уставились на Сеймура с Витьком. Жизнь стала еще более привлекательной, когда в сопровождении Жанно пришел переводчик по имени Михаил Астахов. Как выяснилось позже, французский гражданин Астахов был сыном полковника Астахова, осевшего во Франции после первой волны русской эмиграции 1917 года. Это был высокий молодой человек с учтивыми манерами и правильной речью, но при всех этих достоинствах разговаривал поначалу он со своими бывшими соотечественниками с легким оттенком высокомерия.

Клод Вернье подробно рассказал о происшествии в лесном домике, куда он и Жанно зашли спрятать рацию. Раздался дружный хохот, когда, выкрикнув «Анна унд Марта», он мимикой и жестом показал, как немецкий офицер прореагировал на слова Сеймура. Он сказал, что Сеймур и Витек спасли его и Жанно от неминуемой смерти.

Из дальнейшего стало понятно, что все участники разговора принимали участие в нападении на поезд.

Оказывается, это очень приятное ощущение — сидеть в комнате вместе с другими нормальными людьми и разговаривать с ними так, как это обычно происходит между нормальными свободными людьми. Впервые за мучительно долгое время они испытали ощущение, от которого успели давно отвыкнуть.

Уходя, каждый из гостей пожал им руки и пожелал, судя по интонации и улыбке, что-то хорошее. Последними ушли Клод и Жанно. Клод сказал, им всем надо хорошо отдохнуть и привести себя в порядок. По его словам, остаться до утра с советскими офицерами изъявил желание Михаил Астахов. Видимо, на Астахова произвел впечатление рассказ Клода, или ему понравились ребята, но как бы то ни было, уважение читалось в его теплом, доброжелательном взгляде.

Михаил рассказал им, что утренней наземной операцией руководил Клод Вернье, которого все называли не иначе как командор. С воздуха военный эшелон атаковала британская авиация, вызванная им по радио. В городе Лиме шли бои между участниками Сопротивления и солдатами местного горизонта, и немцам было необходимо срочно доставить в город военную технику. В результате операции ни один танк или бронетранспортер со свастикой до Лима не доехал.