Обычная жизнь

Затрещал автомат оставшегося на ногах патрульного, захлопал "Стечкин" Алексея, грохотнул короткой очередью автомат Кости Таланкина. Зашевелился патрульный рядом с Мильченко, оправляясь от удара, отправившего его на землю. Раздумывать было некогда. Сергей всадил ему пулю в голову, а следующим выстрелом снова попытался достать старшего, уже громко бубнившего чтото в рацию. Опять неудача. Он, похоже, уловил движение руки с пистолетом и резво перекатился в сторону. Однако рука Мильченко последовала за ним и с четвертого или пятого выстрела старший, уже вскинувший автоматный ствол, уткнулся носом в землю.

Раздался тугой хлопок СВД, сразу вслед за ним — длинная пулеметная очередь, и последний патрульный, вертевшийся волчком на шоссе, посылая короткие автоматные очереди в разные стороны, остановился и медленно завалился набок. Над шоссе и над лесом повисла тишина.

Мильченко вскочил на ноги, тревожно озираясь.

"Все целы?"

Костя Таланкин стоял на обочине и потирал рукой грудь, глядя прямо перед собой. По лицу его текла кровь. На дорогу выскочили Настя и Витя. — "Ну, хоть эти целы!" — подумал Сергей и поглядел в другую сторону. Там, у самых кустов, лежал на спине Галактионов.

"Жив?" — воскликнул Мильченко с надеждой.

"Жив…" — просипел Алексей сквозь закушенные губы, медленно приподымаясь на локте правой руки, все еще сжимая "Стечкин". Левый рукав его камуфляжной рубахи обильно пропитывался кровью.

Таланкин отделался легко — два новых кровоподтека на груди под бронежилетом и слегка задетая пулей щека. Алексею досталось больше. Его бронежилет принял целую очередь. Три пули настолько глубоко пробили пластины из титанового сплава, что прорвали слой кевлара и вонзились сантиметра на полтора в тело. А в левое плечо он получил одно сквозное пулевое ранение и одно — касательное.

"Настя, быстро! Перевязку, антисептику, антибиотики!" — воскликнул Сергей.

"Сама знаю!" — беззлобно огрызнулась Настя, уже вспарывая Алексею рукав своим десантным ножом.

"Быстрее! Уходить надо! Этот успел по рации чтото передать!" — не унимался сержант.

"А если он идти не сможет?" — недовольно отозвалась Настя, бинтуя Лешке руку.

"Не сможет — на себе понесем", — уже спокойнее ответил Мильченко. — "Уходить все равно надо".

Когда Настя закончила перевязку, сержант скомандовал:

"Костя, бери гранатомет, Витек — вещмешок, а я возьму укладку с гранатами. Настя, помоги Лехе идти, если что, и давайте в лес. Неровен час — нагрянут по нашу душу".

Шли долго и медленно. Приходилось часто останавливаться, давая раненному Алексею передышку. Он не жаловался, а только шумно сопел носом. Однако из сил он выбивался довольно быстро, его начинало пошатывать, ноги заплетались. К вечеру Алексею стало хуже. Поднялась температура, передвигался он уже с большим трудом.

"Наше счастье, что нету у них таких сил — лес прочесывать", — качал головой Мильченко. — "Тогда не уйти бы нам. А теперь можно тут передохнуть. Караулить, впрочем, надо в оба глаза. Совсем ни к чему в нашем положении на патруль нарываться. Если выйдут на нас патрули Центральных — класть на месте без разговоров".

Класть, однако, никого не пришлось. Через три дня напряженного ожидания Галактионову стало получше и пятерка потихоньку возобновила движение к Славьгороду. Не доходя города километров семь — восемь, стали на привал в красивом лиственном лесу.

"Здесь и будет наш временный лагерь", — объявил Сергей. — "Выходить с листовками будем парами: один распространяет, второй прикрывает. Алексей пока будет охранять лагерь. Вылазки делаем днем. Ночью, — что в деревнях, что в Славьгороде, — сразу собаки лай поднимут".

"А как же мы днем листовки раздавать будем? Или расклеивать? Ночью собаки, а днемто нас любой засечет за этим делом!" — недоумевал Костя Таланкин.

"Если бы мы были уверены, что население нас поддерживает, ночью бы было в самый раз. Собаки что! Ведь не на каждом же у них углу патрули?" — заметил Алексей, левая рука которого все еще покоилась на перевязи. ^

"Да", — кивнул Мильченко, — "но только тут можно легко нарваться на какогонибудь фанатика из ополченцев — они себя ратниками кличут. Так что придется выходить днем. А чтобы не нарваться, мы листовочки наши ни клеить, ни раздавать не будем".

"А как же тогда?" — не унимался Таланкин.

"Очень просто. Берем картонную трубку от малой дымовой шашки, скручиваем листовки трубочкой и засовываем туда. С одного конца прилаживаем вышибной заряд. Между листовками и зарядом надо засунуть пыж — кружок, вырезанный из картона. Укрепляем трубочку в удобном месте, ставим взрыватель с замедлением минут на десять — пятнадцать, и сматываемся. Вот и все. Единственная трудность — не нарваться на патруль до того, как работа сделана. Ясно?"

"Так точно, ясно", — отозвался Таланкин. Остальные молча кивнули.

"А раз ясно, сейчас я покажу, как эту штуку мастерить, потом раздам каждому по пять трубок — и за работу".