– Пускай оставят свои комплексы при себе и сидят на стульях ровно, иначе я попрошу Командующего посодействовать в этом вопросе. А после этого они нам не только «хаббл» подарят, но и собственные души. И ещё будут рады, что так легко отделались.
Всё плохое длится долго, а всё хорошее проходит быстро, даже если они и равны по времени – вот парадокс.
Не успел я и глазом моргнуть, а также сполна насладиться заслуженным отдыхом и привыкнуть вести растительный образ жизни, каникулы кончились.
Вот гадство-то.
Это Аске хорошо – она так и не поняла, что у нас вообще были эти самые каникулы. Приползает каждый день с тренировок чуть живая, впрочем, не жалуется, хотя и сил на ругань у неё не остаётся. А то так она, наверное, с нами бы с большим удовольствием грызлась – склочная у неё натура, чего уж там… Такой синдром я бы назвал «мне четырнадцать, я – девочка, я – исчадие Ада». Лечится исключительно трудотерапией и педагогическими звездюлями, или проходит само. Как правило, проходит само. А вот окружающим в таком случае остаётся только страдать и терпеть…
Хорошо ещё, что остатки нерастраченной агрессии Лэнгли предпочитала спускать в компьютерные игры, ярой фанаткой которых она оказалась. Причём не какие-нибудь мирные и простенькие игры, а стрелялки и бродилки-убивалки – желательно покрасочнее, да покровавее. Впрочем, местная игровая индустрия не была развита на должном уровне, и к 2015-му году примерно достигла уровня середины моих нулевых.
Впрочем сил и желания у рыжей на то, чтобы поворчать насчёт недостаточно быстро приготовленного ужина, недостаточного внимания к собственной персоне и злостных миазмам хаоса у неё всегда находилось. Особенно, когда дело касалось хаоса. Увы, но даже у меня была склонность захламлять окружающее пространство, а что уж тут говорить о Мисато. Причём я как-то лично наблюдал, как Кацураги аккуратно разложила все свои вещи, а потом с выражением запредельного удовольствия на лице разбросала их обратно.
А вот у Аски от вида валяющейся не на месте вещи или грязной посуды натурально начинался нервный тик. Она ругалась, возмущалась, пыталась самостоятельно локализовать и ликвидировать очаг бардака, но обычно быстро бросала это неблагодарное дело. И начинала просто бурчать, ага.
Пожалуй, это было единственной заметной чертой немецкой крови у Лэнгли – склонность к порядку и чистоте. Рыжая была патологической чистюлей, а у неё в комнате, кажется, не просто был идеальный порядок, а доходило до того, что даже пылинки маршировали строем – от окна к двери и обратно. Зато когда она имела несчастье заглянуть в мою комнату или комнату Мисато, у неё появлялось выражение, которое могло быть у священника, заглянувшего в притон сатанистов. В глазах немки тотчас же высвечивалось два слова – «сжигать» и «убивать», и в такие моменты я начинал вспоминать, что наиболее «отличились» в былые времена именно немецкие инквизиторы…
Следующим крупным поводом для раздражения у Аски значились мои музыкальные пристрастия.
Увы, но немка слушала в основном попсу и электронику, а мне же больше по вкусу был рок разной степени тяжести и долбанутости…
…И был день, и было воскресенье, и было утро дня, то есть до полудня оставалось минут десять. Я валялся у себя в комнате, читал книгу профессора Канемори из Токийского института международных отношений о политической ситуации в мире после Второго Удара…