Обычная девушка

Константин взглянул на нее с доброй усмешкой, и Катя, помимо воли, залюбовалась им в этот момент. Как же Терсенову шло подобное выражение лица.

— Отдохните пока, — посоветовал ей босс. — Предыдущая неделя выдалась тяжелой.

— Да, нет, не особо.

Катя пожала плечами.

Звуки музыки, раздающейся из наушников, заставили ее понинтересоваться:

— А можно узнать, что вы слушаете?

Константин взглянул на нее с непонятным выражением и молча протянул тонкий проводок.

Необычная композиция, низкий мужской голос, четкий, завораживающий ритм… Катя посмотрела на босса, и тот без слов понял ее вопрос.

— Йелло, — сказал он. — Швейцарская группа. Одна из немногих, что держатся на плаву уже больше трех десятков лет. Отличные ребята. Любят то, что делают, и работают без халтуры.

— Круто, — кивнула Катя. Она сама не заметила, как принялась покачивать ногой, в такт убыстряющейся мелодии.

И чем дольше слушала, тем отчетливее понимала, что эта музыка очень похожа на самого Константина. Такая… мужская, что ли. И в ней, как и в Терсенове, за внешней сдержанностью, кроется настоящий взрыв эмоций. И тайна.

— Оут оф довн, — тихо повторила она слова песни. — Закат?

— На закате дней, так будет правильнее по смыслу, — уточнил Константин.

— Классная композиция. Почему-то, берет за душу.

Она прикрыла глаза, погружаясь в необычные звуки.

Костя задумчиво наблюдал за Катериной. Девушка так сосредоточенно слушала старину Бланка…

Вот уж, никогда бы не подумал, что ей может понравиться Йелло. Совсем ведь не женская музыка. Электронная, тяжелая, груженная, даже. Короче, не для всех. А Катя искренне кайфует. Это удивляло, и, одновременно, вызывало какое-то безотчетное чувство сопричастности, сродства, близости.

Он сам не знал, почему отдал ей наушники. Проверить хотел, что ли? Как далеко она зайдет в своей смелости? А то, что в последнее время девочка осмелела — факт. Не иначе, влияние Митроса. Тот ее постоянно троллит, но Катя научилась давать ему сдачи. И это радует. Поначалу, он пытался вмешиваться, одергивал брата, но потом понял, что Катерина в его защите не нуждается и отошел в сторону.

А она освоилась и перестала смущаться. Вон, даже сама с ним пытается заговаривать. И смотрит без боязни. Без того тошнотворного страха, который мелькает в глазах всех его сотрудников. Люди не понимают, чего они боятся, но инстинкты заставляют их держаться настороже. Еще бы. Он, с его бездонным резервом, может выпить любого из них за секунды. А эта… Смелая.

Он смотрел на Катю, и сам не замечал, как машинально фиксирует скользящие по ее лицу эмоции. Любуется улыбкой. Ловит отражение мыслей. Считывает настроение.

Уже потом, когда они прилетели в Рим и добрались до отеля, он еще раз проанализировал поведение своей секретарши и понял, что так цепляет его в этой девочке. Искренность. Невероятная, сражающая наповал искренность и полное отсутствие лжи.

Тогда, в самолете, он глядел на ее лицо и видел все, что творится у нее в душе. Ощущал предвкушение и радость, чувствовал ее внутреннюю свободу, удивление и глубоко запрятанную застарелую боль. Он знал природу этой боли. Выяснил не так давно. Петр Андреевич раскопал прошлое Кати и доложил ему про ее отца. Тяжелая история. Два года борьбы с раком, многочисленные операции, долги, продажа хорошей квартиры в центре… То, что отец был для нее всем, Костас понял и без рассказа Трофимова. А вот про мать Петр Андреевич так и не смог сказать ничего, кроме данных биографии. Коренная москвичка, учительница, член КПСС, шестидесяти пяти лет от роду Елена Борисовна слыла человеком принципиальным и правильным. Правда, Константин догадывался, что в отношениях Катерины с матерью не все гладко. Было что-то в поведении Кати, что наводило на такую мысль. Какие-то мелочи, обрывки фраз, да, и редкие звонки. Он, помнится, удивился, просмотрев распечатки. С друзьями Катерина общалась постоянно, а вот с матерью…

Он достал сигареты и закурил. В открытое окно врывался шум разноголосой толпы. Туристы. Для них Пантеон — всего лишь одна из достопримечательностей Вечного города. Обязательный пункт программы, который нужно посетить. Мало кто всерьез воспринимает тайны и мощь этого древнего храма. А зря, между прочим.

Сейчас, глядя на древний Пантеон, он раздумывал над тем, что делать дальше. И все больше склонялся к мысли, что не сможет отпустить Катерину. Ни через месяц, ни через два, ни через пять. Хватит обманывать себя. Пора признать очевидное. Он запал на эту девочку. Всерьез запал. И будет полным идиотом, если позволит ей уйти.

Он потер уставшие глаза и с силой надавил на виски.

Проклятье.

Еще бы заткнуть куда подальше угрызения совести. Он что, не имеет права на счастье? Имеет, и не меньше других. А монстр… С ним он как-нибудь договорится.

Костас решительно затушил сигарету. Не над чем тут раздумывать. И так, слишком долго рефлексировал. Катерина будет его — и точка.