Обычай умирать

— Нехорошо, если после каждой моей поездки на меня будут писать рапорты. Вашему начальству это может не понравиться.

Они вышли из терминала, и он, взяв ее руку и пожимая ее, произнес:

— За нами наверняка следят, но все равно спасибо. Без вас мне было бы страшно и грустно. И еще: извините меня за мое поведение в колонии. Просто так было необходимо.

Они попрощались и разошлись по своим автомобилям. Дронго позвонил Эдгару Вейдеманису из машины:

— Как у нас дела?

— Ты, как обычно, прав, — сообщил его напарник.

— Я был в этом уверен почти на сто процентов. Давай приезжай ко мне, нужно поговорить.

Вейдеманис приехал через час, когда Дронго уже успел принять душ после поездки и сидел в кабинете, просматривая нужную информацию на компьютере. Эдгар протянул ему конверт со своей запиской. Дронго прочел ее и кивнул в знак согласия. Затем протянул напарнику другой конверт и приписал: «На самый крайний случай».

Эдгар взял конверт и, нахмурившись, быстро написал: «Ты играешь с огнем. Это может быть очень опасно».

«Я знаю, — в ответ написал Дронго, — но это наш единственный выход остаться живыми».

Вейдеманис согласно кивнул, убирая конверт в карман. Они прошли на кухню.

— Как твоя поездка? — наконец спросил Эдгар.

— Тяжело, — признался Дронго. — Шесть часов туда и шесть обратно. Плюс изнурительная дорога из Читы до этой колонии, которая находится в невероятной глуши. Там даже есть сектор для пожизненно осужденных, просто потому, что оттуда невозможно сбежать.

— Виделся с Шовдыговым?

— Даже поговорил. Он, конечно, несколько не в себе, учитывая обстановку и его положение. Я еще повел себя не совсем красиво, пытался на него надавить. Он сломался, дважды плакал. А потом решил напасть на майора Рахимову. Сказывается его эмоциональное состояние.

— Дело только в этом? — понял умный Вейдеманис.

— Конечно нет. Его «перекормили» лекарствами. Пытались выжать из него все, что он знал. Два месяца беспрерывно кололи, чтобы он выдал всю информацию. Он даже сам не знает, что именно говорил. И это сказалось на его психике и эмоциональном состоянии.

— Хорошо еще, что он не сошел с ума.

— Еще несколько лет, и процесс будет необратим, — мрачно заметил Дронго. — Он точно не вернется обратно через двадцать лет.

— Что собираешься делать?

— Полететь в колонию к Захохову, — громко произнес Дронго, качая головой, — переговорить с ним обо всем.

— Надеешься получить новую информацию?

— Уверен, — ответил Дронго, скорчив кислое выражение лица. Эдгар только усмехнулся и быстро дописал: «Насчет смены правительства ты тоже оказался прав. Сразу после теракта были выборы, на которых правящая коалиция проиграла».

Дронго понимающе кивнул. Он взял листки и сжег их в пепельнице.

Вечером позвонила Наира Рахимова.

— Я начинаю вас бояться, — призналась она.

— Что произошло?

— В колонии, где сидит Шамаил Захохов, объявлен карантин. Сразу несколько человек поместили в лазарет. Нас пока туда не пустят. В лучшем случае через месяц. Вы об этом знали? Алло, вы меня слышите?!

— Нет, не знал. Но догадывался, — ответил Дронго.

— Можно узнать истоки вашей догадки? — спросила Наира.

— Наверное, обычная интуиция, — вздохнул он. — Можно, я попрошу вас помочь мне?

— Конечно. Меня для этого к вам и приставили.

— Попросите, чтобы завтра утром меня принял Алексей Федорович Богдановский. Скажите, что это очень важно.

— Хорошо. Обязательно доложу и перезвоню вам. Что-нибудь еще?

— Нет. Больше ничего. Хотел поблагодарить вас за все дни, которые вы были со мной. Большое спасибо.

— Вы говорите так, словно прощаетесь со мной.

— Я думаю, что мы почти закончили наше расследование, — признался Дронго. — Во всяком случае, так вполне может произойти.

— Мне опять сложно понять ваши слова, — тихо проговорила Наира, — но утром я вам перезвоню, как только получу согласие на вашу встречу с генералом. Сейчас доложу полковнику Савченко.

Она перезвонила уже через десять минут и удивленно сообщила, что генерал будет ждать Дронго завтра в десять часов утра.

— Странно, — не удержалась от комментариев Наира, — кажется, вы действительно очень интересны и нашему Савченко, и самому Алексею Федоровичу.

— Вот такой я интересный человек, — не очень весело произнес Дронго.

— Может, вам лучше не приходить к нам и не встречаться с генералом? — неожиданно предложила Наира. — Возьмите билет и улетайте к своей семье в Италию. Я думаю, никто вас не станет задерживать.

Она почувствовала его состояние или поняла, чем можем закончиться эта встреча. Но он знал, что уехать ему не дадут. И никуда он не сможет улететь. Эта встреча была обязательной. Последний акт трагедии должен быть сыгран.

— Спасибо за ваше участие, — сказал Дронго, — но я привык завершать свои дела. До свидания!

— Мы еще увидимся? — Она знала, что их прослушивают, но задала этот вопрос.

— Надеюсь, — кивнул Дронго.