Обычай умирать

— Учу вас, учу, все бесполезно, — покачал он головой. — Если бы я даже ничего не знал, то теперь по вашим тревожным взглядам догадался бы о многом. Видимо, Дронго подозревает, что вся операция была не совсем такой, какую пытаются преподнести общественности. Повторяю: я не хочу вникать в ваши секреты, но ему было важно узнать, каким образом сколотилась эта группа. И он это узнал. Там была еще одна фраза о Захохове, который мог достать все, что угодно. Если ее внимательно проанализировать, то она лишь подтверждает некое особое положение этого осужденного.

— Вот так, — сказал Алексей Федорович, еще раз посмотрев на Савченко. — Все наши офицеры, оперативники и аналитики не стоят и ногтя Семена Абрамовича. Он сумел правильно проанализировать «буйное» поведение Дронго в колонии. Что нам теперь делать?

— В любом случае решайте без меня, — тяжело поднялся со своего места Штейман.

Оба офицера тоже сразу поднялись.

— И еще, — добавил Семен Абрамович. — Я не знаю всех деталей вашей операции и не должен их знать. Но я точно знаю, что таких экспертов, как Дронго, у вас нет и не скоро будут. Поэтому постарайтесь его уберечь от неприятностей любым способом. Такой человек вам еще очень пригодится. Подумай над моими словами, Алеша.

Он повернулся и пошел к выходу, опираясь на палку. Богдановский уселся на свое место и недовольно посмотрел вслед ушедшему.

— А решение должен буду принимать я, — хмуро проговорил он. — Интересно, как именно я должен поступить, если завтра придет Дронго и скажет, что все уже знает? Как бы вы поступили, полковник?

— Не знаю, — честно ответил растерявшийся Савченко. — С учетом всех обстоятельств я просто не знаю.

— Вы мне помогли, — поморщился Богдановский, — я тоже не знаю. Только в отличие от вас я должен буду решать и не имею права ответить как вы.

Глава шестнадцатая

Они прилетели в Москву днем. Почти все время Дронго просидел в кресле, закрыв глаза. Рахимова иногда поглядывала на него, но так и не решилась ничего спросить. Уже когда самолет наконец приземлился, она сказала:

— Водку сегодня вы не пили. Видимо, не так боялись, как обычно, хотя нас достаточно сильно потрясло.

— Разве? — удивился Дронго. — Значит, я просто не заметил.

— Я не совсем поняла, почему вы так странно вели себя в колонии, — призналась Наира. — Кричали, ругались, заставили его плакать. Что именно вы хотели узнать?

— Уже узнал все что хотел, — грустно признался Дронго, — и, к сожалению, чем больше узнаешь, тем хуже. Кажется, в Библии написано, что знание порождает скорбь.

— О чем вы говорите?

— Пока это только моя гипотеза. Вас будет встречать служебная машина?

— Конечно. Я хочу вас предупредить, что подполковник Некрасов собирается писать рапорт по поводу вашего поведения. Он считает, что вы не имели права унижать и оскорблять осужденного.

— Полагаю, что он прав. Я действительно не имел права так себя вести.

— Тогда почему? Я чувствую себя глупой школьницей рядом с вами. Ваши мысли и действия мне иногда абсолютно непонятны.

— Такой я странный человек, — согласился Дронго. — Вам, наверное, не понравилось мое поведение. Извините, что так грубо себя вел и едва вас не подставил. Мне было важно ввести его в такое состояние. У меня ведь нет амитола или пентатола, с помощью которых можно разговорить любого осужденного.

— Вы говорите с таким вызовом, словно осуждаете нас.

— Не осуждаю. Понимаю необходимость. И точно знаю, что подобные фармакологические пытки применяют уже давно и во всем мире, в самых демократических странах. Англия, Франция, Америка, Россия, Израиль — кто следующий? Даже в Испании после известных террористических актов на мадридском вокзале Аточа проверяли некоторых баскских сепаратистов с помощью этих препаратов. Правительство премьера Аснара так долго не признавало очевидного, уверяя, что это дело рук басков. В результате правые потеряли голоса на выборах, и к власти в Испании пришли социалисты. Так тоже иногда бывает, когда долго и много лгут, даже во имя интересов страны.

— Что вы собираетесь делать завтра?

— Мне бы хотелось увидеться со вторым осужденным, но боюсь, что этого не случится.

— Почему? — не поняла Наира.

— Он не сможет со мной встретиться, — загадочно ответил Дронго.

— Я уже сказала, что мне сложно бывает уследить за ходом ваших мыслей, — призналась она. — Почему вы так непонятно говорите?

— Это тоже пока только мои предположения, — ответил Дронго, — но вы не обращайте внимания на мои слова. Я просто старый меланхолик и мизантроп. Закажите билеты, и мы полетим в Барнаул.

— Там вы тоже будете кричать и оскорблять осужденного?

— Боюсь, что наша встреча сорвется, — снова предположил Дронго.

— Я закажу нам билеты и попрошу оформить разрешение на встречу. Там будет легче, эта барнаульская колония строгого, а не особого режима, — недоуменно пожав плечами, сказала Наира.

— Действуйте, — кивнул Дронго. — Надеюсь, что в Барнауле не будет подполковника Некрасова.

— Какая вам разница? — улыбнулась она. — Будет другой подполковник. Разве это вас останавливает?