Ответ: Извините, но я действительно не знаю, что это. Хейнс задал затем несколько вопросов о ее "личной проблеме" и о ее "особых отношениях с Присциллой Ли Дэвис", после чего поинтересовался, чем они все занимались на квартире у Брента Краза примерно за час до той случайной встречи в клубе "Рангун рэкит". Скрывая колкость своих вопросов за отеческой улыбкой, Хейнс допытывался, что же они все-таки делали "в той маленькой комнатке". Его особенно интересовала 13-летняя сестра Брента Краза. "Она находилась там все время или потом ушла?" — интересовался защитник. Басе готова была вот-вот разрыдаться. И дело было не в том, что говорил Хейнс, а в том, как он это говорил.
— Я не понимаю, что вы этим хотите сказать, — проговорила она дрожащим голосом.
— Дело в том, — сказал Хейнс, наклонившись поближе к свидетельнице, — что вы оставались в той маленькой комнатке совсем одни, не так ли?
Ответ: Я уже не помню.
Вопрос: Когда вы находились в той маленькой комнатке, вы не принимали ничего такого, что могло бы как-то повлиять на ваше настроение?
Ответ: Нет, этого не было.
Вопрос: И вы не видели, как Гэс Джеймс Гаврел прятал что-то в карманчик своих трусов? Какое-то зеленое вещество в целлофановом пакетике?
Ответ: Нет, не видела.
После этого Хейнс более часа заставлял свидетельницу чуть ли не по минутам отчитываться во всем, что она делала до и после убийства, точно называть время и место всех событий и указывать, кто что делал и куда потом отправился. Он попросил установить в зале большую черную доску. Как только Басе отвечала на очередной его вопрос, Хейнс тут же отмечал ее ответ мелом так, чтобы все ее ответы легко можно было видеть со скамьи присяжных. Всякий раз, когда свидетельница говорила "я не помню", Хейнс писал на доске три большие буквы "Я. Н. П." Очень скоро там появился весьма длинный и хорошо видный присяжным список таких "Я. Н. П.", который оставался на доске до самого конца судебного процесса. Таким образом, в ответ на то, что обвинение для большего впечатления украсило зал суда окровавленной одеждой Стэна Фарра и Андрии Уилборн, Хейнс придумал собственные "декорации". Напомнив Бев Басе о ее показаниях в октябре 1976 года, примерно через два месяца после убийства, Хейнс стал выяснять подробности ее разговора с Робертом Сохиллом.
Вопрос: Итак, 16 октября 1976 года вы умолчали о том, что сказали этому человеку [Сохиллу], что в вашего возлюбленного стрелял Каллен Дэвис. Это так?
Ответ: Да, так. Это было мое первое показание, и тогда меня о таких подробностях не спрашивали.
Вопрос: Вы старались говорить правду, не так ли?
Ответ: Да, старалась.
Вопрос: Таким образом, получается, что вы точно не помните, что именно говорили этому человеку в машине, не так ли? Вы либо назвали имя Каллена Дэвиса, либо сказали, что это был владелец большого дома на холме, да?
Ответ: Я не помню, что именно сказала тогда.
Вопрос: Ну, а теперь, выходит, вспомнили. У вас память стала лучше, да?
Ответ: Теперь я уже пришла в себя и могу спокойно собраться с мыслями.
Хейнс извлек еще одно письменное показание, которое Басе давала рано утром 3 августа детективу К. Р. Дэвису. Подойдя поближе к скамье присяжных, как бы давая понять, что хочет, чтобы все его выслушали внимательно, Хейнс зачитал отрывок из показаний Басе, в котором говорилось: "Когда мы шли по дорожке, я услышала громкие крики, доносившиеся из дома. Я услышала женский крик. Мне кажется, раздался выстрел… Передо мной и Буббой шел человек…"
Ставя следующий вопрос, Хейнс смотрел на свидетельницу поверх своих старомодных очков.
Вопрос: Сейчас в своих показаниях вы продолжаете настаивать на том, что человек в черном не шел вместе с вами и Буббой, когда вы услышали выстрел?
Ответ: Да.
Вопрос: Значит, то, что вы заявили 3 августа, — неправда?
Ответ: Там нарушена последовательность. Я сейчас все объясню.
Вопрос: Вы хотите сказать, что, когда [детектив] Дэвис заносил в протокол ваши показания, он сделал это не в той последовательности?
Ответ: Если вы спрашиваете, лгу ли я, отвечаю: нет. Но такой постановкой вопроса вы очень затрудняете
Вопрос: Вы говорите, что услышали какой-то звук, похожий на выстрел?
Ответ: Я не уверена, какой это был звук. Какими бы непоследовательными и нелогичными ни были вопросы, Басе отчаивалась все больше и больше, а Хейнс, казалось, все с большим подозрением относился к ее столь ненадежной памяти. Отвечая на один из его вопросов, она заметила: "Я могу все это пояснить, если вы позволите…"
— Не сомневаюсь, — сказал Хейнс. Сняв очки, он отошел от места для дачи показаний с таким видом, будто хотел сказать, что на сегодня с него хватит всякой лжи. — Я в этом просто уверен, — добавил он. Это вызвало улыбку у присяжных, и некоторые из них переглянулись. Но Хейнс еще не закончил. Он продолжал задавать свидетельнице вопросы о шуме, который ей послышался.
Вопрос: Не хотите ли вы сказать, что этот звук сопоставим со звуком выстрела?