Обвенчанные утром (ЛП)

— Ты себя обманываешь, дитя. Ты — результат слияния двух семей, женщины которых всегда отличались ветреностью. Твоя мать была абсолютно не способна на постоянные отношения. Мужчины находили её неотразимой, а она была не в состоянии отказать им. Что же касается нашей семьи... Твоя прабабушка был сводницей, обучившей своему ремеслу дочь. Затем наступила моя очередь, а теперь пришла и твоя. Тебе повезет гораздо больше, чем любой из девочек, что работают на нас. Ты не достанешься просто какому-то мужлану с улицы. Ты станешь звездой нашего маленького заведения. Только один мужчина в течение оговоренного срока. А потому ты сможешь продержаться в нашем деле гораздо дольше.

И как бы Кэтрин ни сопротивлялась, вскоре ее продали Гаю, лорду Латимеру. Он был ей противен, как и все остальные мужчины, с неприятным запахом изо рта, каким-то изъеденным лицом и руками, так и тянущимися всё время её потискать. Он попытался её поцеловать, затем протянул руки к её платью и начал яростно его срывать, словно егерь, ощипывающий мёртвую куропатку. Он несказанно удивился сопротивлению Кэтрин, нашёптывая ей на ухо все те вещи, что собирался с ней проделать, а она ненавидела его, ненавидела всех мужчин на свете.

— Я не причиню тебе боль... если ты перестанешь сопротивляться... — прошипел Латимер, хватая её руки и прижимая к своему паху. — Тебе понравится. Твоё интимное местечко знает, что надо делать, я покажу тебе...

— Нет, не трогайте меня, не...

 * * *

Она проснулась, захлебываясь рыданиями, прижатая к чьей-то твердой груди.

— Нет...

— Кэт. Это — я. Тише, это — я. — Тёплая рука гладила её спину.

Она все ещё не могла прийти в себя, её влажная щека прижималась к мягким спутанным волосам. Низкий звук мужского голоса был ей явно знаком.

— Милорд?

— Да. Это всего лишь кошмар. Всё прошло. Позволь мне обнимать тебя.

В голове шумело. Тело содрогалось, она чувствовала себя совершенно разбитой, к тому же ей было ужасно стыдно. Лео прижал её к груди. Ощущая дрожь Кэтрин, он не прекращая гладил её по волосам.

— Что тебе приснилось?

Она покачала головой, издав сдавленный дрожащий звук.

— Что-то, связанное с Латимером, так?

После довольно продолжительного колебания она откашлялась и ответила:

— Отчасти.

Лео гладил её вздрагивающую спину, а его губы переместились на её мокрые от слез щёки.

— Ты боишься, что он явится за тобой?

Она покачала головой:

— Ещё хуже.

Лео очень мягко спросил:

— Может, ты расскажешь мне?

Кэтрин оттолкнулась от него и свернулась калачиком, уставившись в противоположную сторону.

— Ничего особенного. Сожалею, что разбудила вас.

Лео прижался к ней всем телом. Она вздрогнула, ощутив его тепло, разлившееся по её спине, длинные волосатые ноги, мускулистую руку, закинутую ей на плечи. Все его части тела, его запах, биение сердца, всё это окружило Кэтрин, его дыхание щекотало ей шею. Этот мужчина — невероятное существо.

И так неправильно получать от этого удовольствие. Всё, что Алтея говорила о ней, вероятно, было правдой. У неё характер шлюхи, тяга к мужскому вниманию... она настоящая дочь своей матери. Многие годы ей удавалось подавлять в себе эту сторону своей натуры. И вот теперь ей открылась истина, словно она всё увидела в зеркале.

— Не хочу быть похожей на неё, — прошептала Кэтрин, не подумав.

— На кого?

— На свою мать.

Его рука уверенно устроилась на её бедре.

— Твой брат твёрдо заверил меня, что ты, определенно, на неё не похожа. — Он немного помолчал. — С какой стати ты боишься, что станешь такой же?

Кэтрин молчала, но дыхание сбилось, когда она попыталась подавить новый поток слёз. Его нежность делала её слабой. Она бы предпочла видеть старого насмешливого Лео. Похоже, сейчас она совершенно не могла сопротивляться ему.

Он поцеловал её за ушком.

— Милая моя, — прошептал он, — не хочешь ли ты сказать, будто чувствуешь себя виноватой, из-за того, что вступила со мной в интимные отношения?

Это расстроило её ещё больше: он пришел к верному заключению слишком быстро.

— Возможно, чуть-чуть, — ответила Кэт и её голос сорвался.

— Бог ты мой, я в постели с пуританкой. — Лео распрямил её неподатливое тело и подмял под себя, не обращая внимания на протест. — Почему для женщины неправильно наслаждаться этим?

— Я не считаю, что это неправильно для других женщин.

— Только для тебя, так? — в его голосе прозвучала мягкая насмешка. — Почему?

— Потому. Я — четвёртое поколение в семье проституток. И моя тётя была весьма убедительна, когда утверждала, что у меня к этому естественная склонность.

— Любимая, но этим занимаются все. Для того, чтобы мир оставался населён.

— Нет, не для этого. Для разврата.

Он насмешливо фыркнул.