Общество по защите обесчещенных эльфов

— В общем, я буду вынуждена тебя уволить. Не сегодня, разумеется. Мне нужно время, чтобы найти тебе замену.

— Хорошо. — На диване я сидела как на иголках, напряженная и дышащая через раз. Все мои мысли занимала тетрадь. Я смотрела только на нее и думала только о ней.

— Рада, что ты не из тех современных эгоистичных особ, которые чуть что начинают качать права. Уверена, ты найдешь себе отличное место. Вот выпей. — Она налила в бокал вина и сама же его осушила, затем — слава тебе господи! — повернулась к картине, закрывающей тайник. Сняла ее со стены и принялась едва слышно читать заклинание, убирающее силовое поле.

Неужели получилось? От сердца немного отлегло.

Ровно до того момента, как мадам Пим-глоу замерла напротив сейфа и вместо того, чтобы положить блокнот в нишу, взяла и открыла его.

Она открыла блокнот!

Это случилось так неожиданно. Я уже успела поверить в свою победу. Успела вздохнуть с облегчением и обрадоваться, а тут…

И что ей стрельнуло в голову?

Спасение было так близко.

Мышцы живота напряглись, внутренности сковало льдом.

Поймет! Она же сейчас все поймет! Пусть я и попросила Ирвинга накарябать в тетраде парочку фраз, чтобы страницы не были пустыми, мадам Пим-глоу не дура, не слепая и сразу заметит, что почерк чужой! А если еще и вчитается…

О, господи! Что же делать?

Если я немедленно что-нибудь ни придумаю, меня уволят, потом стараниями Арабеллы посадят в тюрьму, где я умру от рака, тем временем Ирвинг отправится доживать свой век в «Развратный лотос».

Мы все поставили на кон и проиграли!

Внезапно я очень отчетливо поняла, что терять мне нечего, а когда терять нечего, это развязывает руки.

Сработал инстинкт. Я не успела обдумать свои действия, не позволила себе поддаться сомнениям — на это не было времени. Все произошло слишком быстро. Тело среагировало раньше разума.

Я словно смотрела на себя со стороны и видела фильм. Фрагментами. Урывками. Отдельными кадрами.

Вот я вскакиваю с дивана.

Вот хватаю со стола бутылку.

Вот обрушиваю эту бутылку на голову мадам Пим-глоу, и та падает, уронив блокнот.

Боже, я ведь ее не убила?

Бесчувственная начальница лежала у моих ног, раскинув в стороны руки и разметав по ковру ярко-рыжие волосы. Бутылка, которой я ее огрела, не разбилась — то ли удар вышел недостаточно сильный, то ли плетение из лозы укрепило стекло.

Это хорошо или плохо?

А если мадам сейчас очнется?

А если не очнется никогда?

Паникуя, я опустилась на колени и внимательно оглядела свою жертву: крови не видно.

Поднесла палец к ее носу: дышит.

Дышит — значит, может прийти в себя в любую минуту.

И тут я вспомнила о сонном зелье, спрятанном в кармане под баской. На дне флакона оставалось всего пару капель, но их должно было хватить.

Дрожащими пальцами я вытащила из складок ткани пузырек с золотистой жидкостью и вылила содержимое начальнице на язык.

Уф. Все, отступать поздно. Мосты, как говорится, сожжены. Теперь надо скорее читать заклинания и освобождать курто. А потом — Дырявые горы, Ведьма-Отшельница, родной мир.

Выскользнув за дверь, я нос к носу столкнулась с каким-то мужчиной. Эльф. Это был эльф Зайка. От неожиданности я так испугалась, что едва ни вскрикнула.

— Извините, все в порядке? — раздался взволнованный голос.

«А ведь этот курто на моей стороне, — подумала я. — И может быть полезен».

Схватив парнишку за плечи, я приблизила свое лицо к его лицу и лихорадочно зашептала:

— У меня есть ключ от ваших ошейников. Я вас освобожу. Слышишь? Всех. Всех освобожу. Но мне нужна твоя помощь. Там, снаружи, у черного хода ждет Арабелла. Приведи ее сюда. Нет. Не сюда. На третий этаж, в последнюю комнату. Ту, что в конце коридора.

Эльф растерянно захлопал голубыми глазами, переваривая услышанное. Похоже, я его шокировала. Ну да, без подготовки, просто как ушат воды вывалила ему на голову такую ошеломительную новость.

— Понял, что надо сделать?

— Всех освободите? — уточнил эльф, нахмурившись.

— Да, тебя тоже.

— И его? Последнего из Дома «Багровой зари»?

— Ирвинга? Да, всех.

На лице эльфа промелькнуло странное выражение. Глаза расширились, так что между верхним веком и радужкой обнажился белок. На лбу проступили поперечные морщины, более глубокие в центре и почти незаметные по краям. Рука дернулась к шее, словно в попытке ослабить чересчур тугой ворот рубашки, вот только рубашки на эльфе не было: как и все курто, он разгуливал по борделю голым по пояс.

— Не надо, — исступлено зашептал мужчина, до боли вцепившись в мое запястье. — Не отпускайте его. Не снимайте с него ошейник. Нет. Ни в коем случае. Этого нельзя делать.

Не снимать с Ирвинга ошейник? Это почему же?

— Нельзя! Нельзя его выпускать на свободу! Нельзя! — запаниковал эльф. — Клянитесь, что не сделаете этого! Обещайте, иначе я позову охранников.

Воу-воу!

Ой, да у парня, похоже, кукушка в часах сломалась. Надо же было наткнуться на сумасшедшего!

Ну кто тебя, Диана, тянул за язык? Сама бы сбегала за Арабеллой — не развалилась бы!

Меня прошиб ледяной озноб.

А если Зайка и правда исполнит свою угрозу — позовет-таки охранников?

Надо скорее успокоить безумца, пока тот не натворил глупостей.