Общак

Лена удивилась. Во-первых, она никак не могла привыкнуть ко всей этой конспирации с Сергеем Петровичем и Ириной Васильевной Сучковыми и уже было собралась сказать незнакомому русскому, что он ошибся, как вдруг вспомнила, что они уехали из России по подложным паспортам и здесь, в Америке, тоже фигурировали как Сучковы. Во-вторых, Владислав перед уходом не предупредил ее, что кто-то должен звонить. Так что звонок ее насторожил. Но уверенный мужской голос рассеял возникшие подозрения.

— А когда он появится? Мы с ним договаривались… Вы его супруга? — Незнакомец был предельно любезен.

— Его сейчас нет. Ему что-нибудь передать?

Наступила секундная пауза.

— Вы понимаете… — Мужчина на мгновение запнулся, как бы размышляя. — Он просил меня кое-что ему подвезти. Это очень важно… Я могу подняться к вам? Меня зовут Михал Михалыч. Он не предупреждал вас?

Лена оглядела номер. Лиза сидела в большом кресле и смотрела по телевизору мультфильмы, выключив звук. «Не предупреждал?» — он произнес этот вопрос так естественно, что Лена уже не сомневалась, что Владик просто забыл о Михаиле Михайловиче. Нет, сюда незачем его впускать, подумала девушка, все же не до конца поборов безотчетную подозрительность. Но потом передумала:

— Ну хорошо, поднимайтесь. Из лифта по коридору налево. Номер по левой стороне.

— Иду! — как показалось ей, с радостным возбуждением бросил Михал Михалыч и дал отбой.

Назвавшийся Михал Михалычем Кортиков мигнул Артему, и они ринулись к лифтам, вбежали в свободную кабину, и Кортиков сквозь зубы прошипел старичку лифтеру: «Фифе флор». В руке он держал большую коробку, наскоро завернутую в мятую оберточную бумагу, найденную возле мусорного контейнера в Бруклине, который они час назад обследовали на предмет обнаружения самого главного реквизита будущего спектакля…

В коридоре на этаже, на их удачу, никого не было. Алексей Васильевич побежал на цыпочках вперед, глядя на таблички с цифрами. Вот и номер 5-124. Дождавшись Артема, Кортиков шепнул:

— Они там одни: девка с девчонкой. Шарахнем их по башке и умыкнем с собой. А господину Сучкову оставим письменный привет…

С этими словами он решительно постучал в дверь и взглядом приказал Артему быть начеку. Щелкнул замок, дверь отворилась.

— Михаил Михайлович? — Глаза высокой молодой женщины смотрели настороженно. Кортиков сразу узнал в ней спутницу Игнатова, которую он видел в аэропорту.

— Он самый, — приветливо улыбнулся Кортиков. — Можно зайти? — И, не дожидаясь ответа, он отстранил девушку рукой и ввалился в номер, увлекая за собой сопровождающего.

Лена тихо ахнула и приготовилась закричать, но Артем Свиблов зажал ей рот правой ладонью, а левой рукой произвел захват шеи и так стиснул девушке горло, что она сразу начала задыхаться в его стальных объятьях. Тем временем Алексей Васильевич, отбросив картонную крышку с коробки, вынул оттуда черный пластиковый мешок для верхней одежды и большой носовой платок, потом, схватив в охапку девочку, ловким движением забил ей рот платком. Но девочка стала отчаянно сопротивляться, размахивая ручками и дрыгая ножками во все стороны. Подполковник в конце концов не выдержал и ребром ладони ударил девочку по затылку Она затихла, потеряв сознание, и налетчик поспешно засунул детское тельце в одежный мешок и с визгом закрыл молнию.

— Держи девчонку! — коротко бросил он Артему, а сам подскочил к обезумевшей от боли и страха Лене и прошипел ей прямо в расширенные от ужаса глаза: — Жить хочешь, стерва? Дочку свою живой хочешь увидеть? Тогда молчи, сука, и не дергайся. Вякнешь — убью девчонку. Клянусь, блядь, мамой — задушу вот этими самыми руками! Ты меня поняла, сука? — Сделав паузу, Алексей Васильевич мигнул Артему: мол, отпусти ее. Тот, никак не ожидавший такой вспышки безотчетной ярости у шефа, тоже малость перетрухал и поспешно отвел свою здоровенную лапищу, сжимающую горло пленнице. Та стояла ни жива ни мертва, чуть пошатываясь на ослабевших ногах, не издала ни звука.

— Молодец, стерва! — похвалил, тяжело дыша, Кортиков и рванул к письменному столу, порылся там в бумагах, нашел чистый бланк с логотипом гостиницы и нацарапал валявшейся тут же фирменной шариковой ручкой:

«Варяг! Если тебе дороги твоя баба и дочь,

гони пять лимонов. И без глупостей.

День тебе на размышление.

Я тебе сам позвоню».

Потом подумал, вымарал последнее предложение и написал: «Мы тебе позвоним». Взял со стула дамскую сумочку. Порылся в ней. Нашел там небольшую пачку стодолларовых купюр. Засунул их себе, в карман.

— Все, уходим! — рявкнул он, бросив листок бумаги на середине стола. Подхватив с пола тяжеленный мешок с живым грузом, он покинул номер. Артем, как рак клешней вцепившись в локоть Лены, поволок ее следом.

— Там в конце коридора должна быть пожарная лестница! — процедил на бегу Кортиков. — По ней спустимся на первый этаж, найдем служебный выход и слиняем.