Общая тетрадь

Основные моменты моего мировоззрения я связываю с образной системой трагедии Шекспира «Гамлет», которую считаю ключевым мифом Нового времени. Суть происшедшего заключена в том, что Отец (Отец Царства земного, Отец-Создатель) умерщвлен – изгнан из земного Бытия, свергнут, и на его месте восседает другой, фальшивый, мнимый, ложный отец, Отчим – обманка, подмена. За него вышла замуж обольщенная Мать – Царица Мира, родоначальница органической жизни, природа, Родина, женская ипостась Создателя, Она Творящая. В этом Ее трагическая вина. Так распалась связь времен – в лихорадочной смене их бликующих поверхностей нет более никакого животворного смысла и высокого оправдания. Любовь здесь обречена. Младшее женское божество – Дочь, Душа, Психея, Невеста Сына, обезумев в этом мире, погибает. Сын Матери и Отца – героическое и разумное начало Драмы Бытия пытается восстановить распавшуюся связь времен. Надеюсь, читатель помнит, с каким успехом. Эта неведомая нам, недоступная нашему разуму и нашим чувственным способностям Драма отразилась в миллионах осколков земных «зеркал», рассыпалась на тысячи тысяч происшествий, прошлась по всей истории, по всему искусству. Несчетное число раз погибала Невеста, мучился Сын, торжествовал недолгим, но непременным торжеством мнимый отец-вор, Мама выходила замуж неверно, не за того, не к добру и в горьком запоздалом раскаянии плакала от сыновних упреков. Потоки времени менялись с ужасающей быстротой при неизменной сути происходящего. Каким бы ни оказывался Кодекс времени (набор внешних черт его физиономии: что было, что ели, что пили, что смотрели и читали, как танцевали), Мама упорно норовила выйти замуж не за того и не к добру. Папу не вернешь, а жить-то надо.

Конец восьмидесятых и начало девяностых – время, когда мы, конечно, видели Историю в лицо. Мама (в ее русском измерении) разом овдовела и осиротела, оказавшись наедине со своей трагической виной. Если революцию 1917 года еще можно было счесть за изнасилование, то в дальнейшем соитие с вором было явно полюбовным. Мама давала по согласию, как того требовал Вечный зов. Обезумевших от гнева Сыновей ссылали в места похуже Англии. Да, собственно, и Отчима никто не свергал – а он как-то сам одряхлел, впал в импотенцию и отвалился.

Демоническая вселенная заметалась в поисках новых героев. Силы Провидения старательно работали над жалкими остатками Света в россиянах. И тут на арену истории ворвался сонм совершенно новых персонажей…

Для меня личность Владимира Вольфовича Жириновского, восстановление храма Христа Спасителя, брак Аллы Пугачевой с Филиппом Киркоровым, «Старые песни о главном» и «Русский проект» ОРТ, отчасти фильм Дениса Евстигнеева «Мама», деятельность режиссера Дмитрия Астрахана, скульптуры Зураба Церетели, телевизионные образы Валдиса Пельша и Николая Фоменко и ряд других колоритных явлений (бульварные романы, полчища диджеев и т. д.) составляют единую цепь какой-то бурной деятельности неизвестной мне плеяды резвых Духов. Нет, это не Падшие, не дети Люцифера. Никакого тебе мрака, лиловых сумерек, человеконенавистничества, борьбы с Богом, коварного соблазна. Наоборот: пуды веселья, кучи золота, брызги шампанского – и энергия, энергия, энергия! Все у нас получится, все будет хорошо, все поженятся, сто лет жизни и миллион долларов – только угадай мелодию. Какая, Господи, еще тут распавшаяся связь времен, когда времена дружно и весело, обнявшись, пляшут в хороводе. Подумаешь, Храм взорвали – сделаем обратно в лучшем виде. Основатель Петербурга, развернувший Россию к Европе, жизнерадостно приветствует мощной задницей лужковскую Москву. То, что в потугах на остроумие вымучивали из себя писатели-сатирики, свободно льется из уст Владимира Вольфовича, прикончившего собой фантом советской «эстрады». Развеваются по ветру добычи, ветру удачи черные кудри сладкоголосого зайчика, поющего своей зайке. Прибывший на Родину Сын (А.И. Солженицын) обнаруживает, что Мама, занятая приготовлениями к свадьбе, неотчетливо понимает, кто это такой вообще. К свадьбе готово все: Храм для венчания, песни для застолья, почетные гости, город для проживания. Жизнерадостный, самодовольный, корыстолюбивый, пошлый до изумления, до веселой икоты, Дух готов предложить Маме свою любовь – похожую на сон.

«На небе, да, там новое бывает, а здесь все было, все уже бывало…» (Карл Гуцков. «Уриель Акоста»). Да, бывало, что национальная идеология, растолковывая народу свои идейки, прибегала к средствам китча. Но бывало ли, чтоб китч сам по себе стал идеологией?! Это, я вам скажу, номер!