Обрекающие на Жизнь

Разработку планов по переделке интерьера прервала странная активность противника. Оказывается, тёмный и не думал отдыхать, короткую передышку он использовал для наращивания новых способов со мной разделаться. В прямом смысле. Из могучих плеч твари теперь торчало шесть, нет, восемь рук. В которых были зажаты: булава, копьё, сеть, что-то там ещё непонятное… ну и, конечно, два меча. Каждый из которых по длине не уступал вашей покорной слуге. И всё это мелькало и вращалось с совершенно невозможной скоростью и с совершенно несимпатичной мне ловкостью.

Ауте и все её порождения! Эта тварь когда-нибудь слышала о чувстве пропорции? Нельзя же, чтобы было так много всего… и так быстро!

«Вот даёт», — пришло от Сергея. Почти восхищённо.

Отбивать атаки всего этого арсенала у нас с мечом получалось примерно секунд пять. Разумеется, о блоках не могло быть и речи: при такой силе ударов мне бы просто вывихнуло из суставов руки. Другое дело — отводить выпады по касательной или, скорее, обтекать их самой, оказываясь где угодно, но не там, куда врезается очередной кусок ускоренной смерти. Поднырнуть под меч, перепрыгнуть через меч, рвануть в сторону, уходя от копья, клинком чуть скорректировать траектории шипастого шара на цепочке — и всё это одновременно. Сергей наслаждался. Я — нет.

Попробовала было крутануться в танце изменения, но не смогла. Просто не смогла. Заставить себя стать чем-то столь уродливым было выше моих сил. Глупо. Но факт.

С полузадушенным писком я рванула назад, спиной вылетела в дверь и, развернув крылья, драпанула по узким коридорам онн. Может, не пролезет? Да нет, с такой гибкостью сложится в несколько раз и втиснется даже в змеиный лаз.

Аррек! Этот крик не был разумным или осознанным. Это вообще не был крик в обычном понимании слова. Я не тянулась к нему, я тянулась внутрь себя. К той редко показывающейся, спрятанной от всех Антее, которая принадлежала ему, была частью его, была от него неотторжима. Которую Аррек арр-Вуэйн не мог не услышать, потому что он тоже ей принадлежал.

Связь вене и риани. Связь, которая остаётся цельной даже в самом диком танце, связь, созданная, чтобы противостоять любому из сюрпризов непредсказуемой Ауте.

Аррек — умница! — вместо того, чтобы очертя голову броситься на выручку, нашёл время рявкнуть на всех остальных моих «стражей».

Северд-ин вместе с Зимним и ещё дюжиной воинов эль-ин ворвались, когда тёмный, этак многообещающе помахивая серебряной сетью, выгнал шипящую и отбивающуюся меня в главный зал и почти зажал в углу. Великану хватило одного взгляда, чтобы оценить соотношение сил и принять решение. Со смачным всплеском тёмный эльф плюхнулся в изумрудные волны бассейна и растаял где-то в глубине. Десяток новоприбывших защитников, предводительствуемых парой разъярённых альфа-ящеров, оперативно рванули за ним.

Неужели пронесло?

— Хранительница? — Зимний вопросительно протянул руку.

Я шарахнулась от него, врезалась в Аррека, вцепилась в мужа когтями. Уши прижаты к голове, верхняя губа при поднялась, открывая оскаленные клыки. Не очень похожа на пылающую благодарностью спасённую. Черты седовласого древнего обострились. Кажется, я его обидела. Ну, и Ауте с ним.

Тел-лохранитель, тож-же мн-н-не…

Началась реакция. Меня била такая крупная дрожь, что даже в мыслях я стала заикаться, в глазах потемнело. И только руки Аррека не давали соскользнуть в окончательную тьму. Когда-то я думала, что полюбила его красивое лицо. Или красивое тело. Лишь позже пришло понимание, что всё дело в этих сильных, всегда наполненных тёплой, исцеляющей энергией руках.

Язык не слушался, зубы отбивали чечётку, царапая острыми клыками губы, так что приказ пришлось сформулировать сен-образом.

«У тёмного было задание не убивать. Поймать, похитить, утащить — но не убивать. Бездна! Вы можете не слишком усердно охранять меня от убийц, но похищение недопустимо. Ясно? Охрану — круглосуточно! Приказ: перерезать горло, но не дать быть похищенной. Исполнять».

Теперь правильные черты Зимнего застыли в маске чистой ярости. Кажется, допущение, что меня, из-за желательности моей смерти, охраняли не слишком усердно, оскорбило древнейшего до глубины души. Хорошо! Так ему и надо! Ведь тёмный-то всё равно прорвался!

Меня трясло. Ощущение успокаивающей руки, гладящей по волосам.

— Он-н б-был таким некрасивым. — Вопль смертельно обиженной души. О да. Красота — страшная сила. Уродство, оказывается, тоже.

Аррек шептал что-то далёкое и бессмысленное. Бархатистый, приторно-чарующий голос шелестел на границе сознания, сплетался в философско-стихотворный сен-образ. — Так он воспринимал окружающее: цельными, нерасчленёнными картинами, прошедшими сквозь беспощадную призму разума Видящего Истину.

Светозарная бабочка,
Но красота исчезает, едва прикасаюсь к розе.
Слепец, я бегу за ней…
Пытаюсь поймать…
И в моей руке остаётся очертанье исчезновенья
Очертанье исчезновенья…