Образ врага

Как только наука выявила существование в человеческой истории цивилизаций, она тут же могла бы зафиксировать непригодность для социологии применения чисто биологического понятия вида. В живой природе вид не просто един биологически, но самим инстинктом вынуждается к единству. У человека все не так. Тот факт, что некое существо внешне похоже на человека, еще ничего не значит. Напротив, образ человека, узнанный в ином существе, расценивается как опасный уже потому, что под ним может скрываться оборотень — нечто подлое и враждебное. Тонкая наблюдательность и внимание к деталям было оправдано в древних сообществах: иная раса грозила уничтожением. Похожий на соплеменника чужак был вестником погибели — пострашнее любого зверя. Но он же мог оказаться родоначальником, возвращающим к жизни увядающее сообщество.

При злобной враждебности к чужакам, прикидывающимся похожими на людей, древние племена существовали почти вечность. «Гуманизм» был не в моде — он не гарантировал выживания. Эндогамия способствовала сохранению однажды обретенного жизнеспособного генотипа. Слом этой системы означал быстрое развитие социальности, но одновременно и смертность социальных организмов, рискующих переваривать «вирусы» всевозможных ассимилированных генотипов и культурных образцов.

В одном из полудиких африканских племен существует обычай уничтожения младенцев, у которых верхняя губа не покрывает выступающие зубы. Считается, что в него вселился злой дух и ребенка надо отнести в лес и там оставить. Этот обычай является специфическим отбором, блокирующим возникновение в племени внутренней группы с заметно иными чертами. Одновременно выбраковывается биологический фактор, вероятно, связанный с генами, которые у большинства людей не встречаются, а в генотип занесены то давней метисацией, связанной с ранним периодом человеческого рода и смешением с человекообразными обезьянами.

Цивилизация приспособилось к ассимиляции некоторого количества «не совсем людей». Но здесь же притаилась и опасность гибели цивилизации — собственный образ человека оказывался поставленным под сомнение нарастающими миграционными потоками, в которых смешивались разные культурные образцы, размывая тот образ, который заложен цивилизацией. Вместе с упадком культуры происходит и упадок биологический — метисация и общее снижение жизнеспособности сообщества и отдельных его представителей. Массовая метисация взамен ассимиляции становится фактором, действующим в том же направлении, что и общее снижение детородности и спасение нежизнеспособных в прежних условиях младенцев. Каждое следующее поколение оказывается все слабее даже при отсутствии расового смешения, более слабо защищенным от «вирусной» атаки чужих генотипов, а в случае смешения с ними — еще менее плодовитым и трудоспособным.

Мутация и расообразование

Общий предок у современных обезьян и человека прослеживается, судя по «генетическим часам», примерно 5–7 млн. лет назад. Палеонтологические находки выстраивают закономерность, которая относит этот момент еще на 20 млн. лет назад. И это — косвенное свидетельство того, что разделение двух видов оказывается почти незаметным на фоне численности предковых особей, реализуясь в малой группе. При этом даже многочисленная группа, поначалу расплодившаяся, может сойти на нет в конкуренции с новыми мутантами. Так, тупиковая ветвь человекоподобных австралопитеков сосуществуют с habilis и erectus 1,5–2,5 миллиона лет назад, но вымирает, как и добившие ее более совершенные антропоиды.

Sapiens стал следствием очередной мутации и новой ветвью развития, сосуществовавшей в двух принципиально различных формах — sapiens neandertalensis и sapiens sapiens. Общий предок современного человека и неандертальца должен был существовать около 550–700 тыс. лет назад. Причем примерно 300 тыс. лет назад неандертальцы исчезли из Африки, но расплодились на пространствах Евразии, где сапиенсы-сапиенсы снова догнали их — в период 50–30 тыс. лет назад обе формы сосуществовали в Европе.

Считается, что генетическое отличие человека от неандертальца достаточно значительно, чтобы относить их к разным видам. Действительно, значительный промежуток раздельного существования говорит о возможности очень сильного расхождения генотипов. В то же время и длительность существования бок о бок могла приводить к встрече мутантных групп, образовавшихся с той и с другой стороны. Именно в этих мутантных группах могла возникать новая вспышка расообразования и диффузия неандертальских генов среди людей.