Обратный отсчёт

Плетнёву показалось, что он полз несколько лет. И руки, и ноги уже не слушались. Но вот нашлись силы подождать Травматурга. Тот жестом велел прижаться к стене, и коснулся кончиками пальцев дверцы. Она тотчас отворилась. В лицо ударил яркий свет.

— Постарайся развернуться и вылезай. Пол на расстоянии полуметра, выйдешь — сразу отходи в сторону и жди меня. Пошёл!

* * *

Полуметра? Да его вообще не видно! Плетнёв не успел толком осознать, что происходит: увидел только, что его ноги принялись удлиняться, утончаться, и с огромной скоростью понеслись вниз, во тьму. А потом словно кто-то поймал его за ноги — обхватил, опрокинул, потянул туда же. Плетнёву захотелось закричать от страха, но не сумел, подавился криком. А ноги тем временем принялись сокращаться, укорачиваться — столь же стремительно. Плетнёв закрыл глаза, чтобы не видеть этого ужаса.

Под ногами возникла прочная опора. И никакого удара, ничего такого. Плетнёв открыл глаза — понял, что вокруг светло, и что потолок где-то наверху, в невообразимой дали. Даже удивиться не успел: вокруг всё плыло — ничто не стояло ровно, по всему шла рябь. И снова закрыл глаза. Позади щёлкнуло, и — кто-то спрыгнул на пол, судя по звукам.

— Что случилось? — голос Травматурга. — Что ты видишь?

— Всё плывёт, — сумел ответить Плетнёв. — Как будто волны.

— Понятно. Могло быть хуже. Закрой глаза, мы уже почти добрались. Сейчас я протяну тебе локоть — хватайся. Правой рукой. О, и вы уже здесь! Отлично! Помогите ему дойти.

— Что такое? — низкий, приятный женский голос. Захотелось открыть глаза… но Плетнёв сумел себя перебороть.

— Похоже, поймал Алису, — голос Травматурга. — Вадим, бери меня за локоть. Вот так. Старайся не падать, иди медленно. Тебя сейчас возьмут за левую руку, не пугайся.

Прикосновение оказалось мягким и приятным.

— Ничего страшного, это скоро пройдёт, — тот же голос. — Молодцы, что сумели пробиться. Так… иди осторожно, тут ступенька, перешагивай. Вот так. И ещё немного…

Щелчок, слабый скрип. Другое ощущение пространства вокруг, другие запахи.

— Всё, сейчас я тебя отпущу. Позади тебя кресло, осторожно садись и медленно открой глаза. Вот так, молодец.

Такое странное произношение, успел подумать Плетнёв. Вроде бы всё верно, но чувствую, что русский — не родной для неё язык. Он попробовал открыть глаза, но веки стремительно тяжелели, накатывала слабость — но теперь несла не дурноту и ужас, а спокойствие и тепло.

— Устал, бедняга, — успел ещё услышать Плетнёв, а потом тьма сомкнулась над последними искорками сознания.

День 43 Кысь

Проснулся — словно включился. Плетнёв открыл глаза, и понял: не дома. Отчего-то первые несколько секунд воспоминания о безумном недавнем дне показались всего лишь странным и жутким сном. Но вот открыл глаза, и понял — где угодно, только не дома. Незнакомая комната. И похожа, если уж начистоту, на больничную палату.

Плетнёв уселся в постели и протёр глаза. Хм… На нём, простите за подробности, не его нижнее бельё. Другое. И кто, простите, раздевал и всё такое? Ни единого воспоминания.

— Где я? — услышал он свой голос. И почти сразу же щелчок — на дальней стороне стены по левую руку возник из ниоткуда дверной косяк, и отворилась дверь. И внутрь вошёл… Травматург. Всё тот же — седовласый, улыбчивый, с ехидным прищуром. Но на этот раз не в нелепом плаще странного покроя, а в совершенно повседневной одежде — джинсы, спортивные туфли, рубашка и свитер.

— Мы в убежище, — сказал он просто. — Ты проспал четырнадцать часов. В том углу есть дверь — увидишь, когда подойдёшь. Приводи себя в порядок, и через пятнадцать минут выходи. Надень вот это, — протянул Плетнёву предмет, напоминающий наручные часы на стальном браслете. — Налево, прямо по коридору до двери с надписью «Столовая». Запомнил?

Плетнёв послушно всё повторил.

— Там всё расскажем. — Травматург кивнул, и удалился. Щелчок — дверь закрывается, и тотчас дверной косяк и самый вид двери тают и пропадают. Вот это да!

* * *

— Знаешь, Сергеич, я вот первый раз обрадовался, что московские у нас это дело забрали. — Панкратов приехал не один, а с Варварой. И обе «секретные жены» сейчас общались между собой — в другой комнате. — Такой пистон всем вставили.

Уж да. Такого разноса кабинеты службы не видели уже давно. Когда стало ясно, в общих чертах, куда движется Пришвин, неожиданно последовал приказ: данные «Аргуса» передавать туда-то и туда-то, а новосибирская команда будет подстраховывать. Вот и подстраховали: Пришвина нет, Плетнёва нет, Груздеву видели поблизости от тех мест, где впоследствии появлялся Пришвин с «заложником», но — и её как след простыл. А самое главное — ну ничего особенного нет по тем адресам, написанным на листке бумаги в том злополучном баре «Солярис». Живут там самые обычные люди, всегда на виду, ничего секретного или хотя бы минимально подозрительного.