Обратной дороги нет (cборник)

— Это было личное задание Геринга. Выполняла военная разведка адмирала Канариса. Нас высаживали в строжайшей тайне с рыбачьих тральщиков, подлодок и ледоколов…

— Что от вас хотели Геринг и Канарис?

— Во-первых, сводки погоды… Регулярные сводки… Огромный фронт… От Лондона до Волги… — Риттер говорит медленно. Он с трудом выталкивает слова из потрескавшихся губ. — У нас нет станций севернее Норвегии… Здесь кухня погоды. Авиация слепа. Мы даём сводки… Каждые шесть часов сводки… Чтобы победить в воздухе, нужен прогноз… Ежедневный точный прогноз…

Я вспоминаю «юнкерсы», летевшие над Доном, разбомблённую Лозовую, горящий Харьков.

Риттер, прикрыв глаза, умолкает. Я наклоняюсь к нему.

— И это всё?

Риттер молчит.

— Сводки — и только?

Лейтенант поднимает веки.

— Нет… — Я скорее угадываю, чем слышу его голос. — Остальное тоже… Разведка… Наводка рейдеров… Дезориентировка самолётов и кораблей противника.

— Значит, та радиограмма?..

— Да… Я отдал приказ… Я исполнил свой долг…

— Долг?

— Да. Я так считал… Я хотел, чтобы скорей кончилась эта война…

— И потопили безоружный транспорт… А то, что случилось здесь вчера?

Риттер подымает усталые больные глаза.

— Оставьте… Дайте мне спокойно умереть…

— Вставайте, — говорю я.

Риттер не отзывается. Встряхиваю его. Лейтенант валится на лёд. Я выпрямляюсь.

— Встать! Ауфштеен! Шнеллер!

Риттер машинально повинуется. Неуверенно встаёт. Я подхватываю его под руку.

— Идёмте, — говорю я.

9

Мне удалось подстрелить несколько нырков, и это немного поддержало наши силы. Но Риттер с каждым днём слабеет. Он не верит, что мы сможем добраться до людей. На воде лейтенант ещё кое-как гребёт, а на льду идёт рядом с санями, с трудом переставляя ноги. Мы едва продвигаемся вперёд. Если не случится какое-нибудь чудо, мы погибли.

Вечерами Риттер долго шелестит страницами писем. Вряд ли он может что-нибудь разобрать на этих потёртых листках. Просто он вспоминает дом, семью, перебирает свою жизнь.

Днём Риттер ко всему безразличен. Боюсь, скоро настанет час, когда я не смогу заставить его идти дальше.

10

Сегодня нам повезло. Мы вышли к чистой воде и только к вечеру доплыли до противоположного края широкой полыньи.

Я первый вышел на льдину и замер поражённый: по снегу поперёк ледяного поля проходил отчётливый след саней. Рядом со следом полозьев, порой переплетаясь с ним, явственно отпечатались следы двух пар ног. Здесь недавно проходили люди!

Я позвал Риттера. Лейтенант на мгновение оживился. Он долго всматривался в следы. Постепенно его лицо становилось всё мрачнее.

Мы вытащили на лёд лодку, сняли наши нарты. Риттер подтащил их к следу. Полозья нарт точно совпали с колеёй.

Это были наши следы. Мы прошли по этой льдине, может быть, день, может быть, два, а может быть, н месяц назад. Теперь её занесло дрейфом вперёд. Мы будто кружимся на гигантской карусели, и кто знает, куда нас выбросит её бег…

Мы молча сидели на санях. Риттер, казалось, дремал. Мне тоже мучительно хотелось закрыть глаза, вытянуться в нартах и забыть обо всём.

— Надо идти, — сказал я.

— Вы ещё надеетесь дойти? — глухо спросил Риттер.

— Да. Вместе с вами.

Риттер покачал головой.

— Я не могу сделать ни шага, — Он прикоснулся к ноге и поморщился от боли. — Идите один.

— Вы пойдёте. Пойдёте со мной, Риттер. Вы отлично это знаете.

Риттер помолчал.

— Вас всё ещё интересует операция «Хольцауге»?

— Да, — твёрдо сказал я.

Это было единственное, что могло сейчас оправдать моё упорство в глазах Риттера.

Лейтенант опять надолго умолк. На западе, за чистой водой низко висело солнце. Наконец Риттер поднял голову.

— Где ваша карта?

Я достал карту и отдал лейтенанту. Мне нечего было смотреть. Я знал наизусть каждый миллиметр на ней.

Риттер попросил карандаш. У меня не было сил повернуться я посмотреть, что он делает с картой. Может быть, он знает какой-нибудь выход?

Риттер тронул меня за плечо.

— Вот, — сказал он, — смотрите… Здесь всё. Всё, что я знаю. Клянусь. Но дайте слово, что теперь вы оставите меня…

Раздался зловещий треск. Я вскочил. Большой кусок оторвался от нашей льдины. На его краю стояла лодка. Она наклонилась, покачалась мгновение и нехотя, как в замедленном кино, соскользнула в воду. Ветер погнал лодку на запад. В ней были одеяла, спальный мешок, остатки спирта и тюленьего жира, спиртовка, патроны. Уплывала последняя, едва теплившаяся надежда на спасение.

Риттер, выпрямившись, с ужасом смотрел на удаляющуюся лодку. Раздумывать было некогда. Я снял пояс с пистолетом, сбросил меховой комбинезон и унты и кинулся в ледяную воду.

Свитер и брюки стесняли движения, лодку быстро относило к чистой воде. Дважды я подплывал к лодке вплотную, и дважды течение уносило её вперёд раньше, чем я успевал ухватиться за борт. Расстояние между нами стало увеличиваться. Я выбился из сил. Будто сдавленное чьей-то рукой, замерло сердце. Я перевернулся и поплыл на спине.