Оборотень. Новая жизнь

Михал положил булку на стол и посмотрел на Монстра. С тех пор как появилось здесь это создание, мальчик ни разу не видел, чтобы оно ело. С чего бы ему вдруг делать это сейчас? «Нет, оставить все как есть будет безопаснее», – подумал мальчик и, выйдя из каморки, отправился искать Макса.

Доктор был там же, где Михал его оставил. Макс продолжал курить. Обессиленный, с серым лицом, он был похож на привидение из какого-то угрюмого замка, выбравшееся на свет. Глядя на лежащую перед ним долину, Макс отметил про себя, что уже несколько дней не видел дыма над лагерной трубой.

– Вам нужно работать, Макс, – сказал Михал. – Рапорты не напишутся сами собой.

– Я не могу сосредоточиться, – ответил доктор.

Михал взял пачку сигарет из испачканного кровью кармана Макса, ловким щелчком извлек сигарету и умело поймал ее губами.

– Идите поешьте. Я принес вам аппетитную булочку. С копченым сыром, как вы любите.

– Я не голоден.

– Тогда поешьте ради меня. Когда-то вы меня кормили, а теперь позвольте мне покормить вас. Сделайте это ради вашей жены. Вы такой худой. Если она очнется прямо сейчас, то примет вас за свидетеля Иеговы.

Макс взмахнул рукой и тыльной стороной ладони сильно ударил Михала, попав по щеке.

– Никогда больше не смей так со мной разговаривать! – прошипел он сквозь зубы. – Я не такой, как они. Совсем не такой!

Михал держался за щеку, глядя на Макса с едва сдерживаемой ненавистью. И тем не менее сумел выдавить из себя:

– И все-таки вам надо поесть. Ради вашей жены. Ради Герти.

Макс презрительно фыркнул, но все же вернулся в башню. Михал хотел последовать за ним, но доктор захлопнул дверь у него перед носом. Мальчик оглянулся на холмы. «Что ж, пожалуй, так даже лучше: не находиться рядом с Максом, что бы с ним ни произошло», – подумал он. Михал пересек внутренний двор и поднялся в Южную башню. Теперь его главной надеждой и защитой была Девья.

Макс открыл дверь в лабораторию. Он увидел пишущую машинку, стоявшую на краю смирительного кресла, и мысленно выругал Михала. Если кровь попадет на каретку, смыть ее оттуда будет очень трудно, а Макс не хотел, чтобы его сообщения были испачканы кровью, – это могло произвести плохое впечатление. «С другой стороны, впечатление могло бы быть и очень хорошим», – подумал он. Макс заметил, что с тех пор, как он начал всерьез проводить свои эксперименты, а также после появления здесь Монстра, он пользовался в замке особым уважением, и это значительно облегчало ему жизнь.

– С дороги, Монстр, bougez-vous, venez sous la porte[68].

Похожий на зверя человек сдвинулся с места. По каким-то непонятным причинам у Макса появилось ощущение, будто все его былое человеческое сочувствие сейчас направлено исключительно на этого странного слабоумного. «Возможно, – подумал доктор, – я в каком-то смысле вижу в нем самого себя – та же неуклюжесть, тот же идиотизм. А может быть, этот человек на самом деле чрезвычайно умен, а его уход в такое удобное состояние является реакцией на сложные обстоятельства?»

Монстр поднялся и вышел из комнаты, а Макс тем временем поставил машинку на место. Тут он увидел нетронутую булочку. Во рту у Макса было сухо, есть вообще не хотелось. Кстати, а когда он ел в последний раз? Два дня тому назад. Мальчишка прав – ему необходимо подкрепиться, голоден он или нет. Возможно, это поможет ему прочистить мозги и сосредоточиться. Макс взял булочку и поднес ко рту. Его зубы сомкнулись.

– Я всегда любил сдобу, – заметил Макс, – но сейчас эта булка кажется мне совершенно безвкусной.

Ему захотелось добавить еще что-нибудь, вроде «Когда же все это закончится?» или «Что будет со всеми нами?». Но вместо этого Макс отложил булку в сторону и схватился руками за голову.

Кроу, чувствовавший себя беспомощным в непослушном теле, испытывал горячее желание убить Макса прямо тут, на месте. Уже одной жалости к себе было достаточно, чтобы прикончить этого типа. Пусть съест эту капсулу с цианидом. Впрочем, у Кроу были свои причины (практического характера) надеяться на то, что доктор умрет. Если это произойдет, он, Кроу, сможет освободиться… А Макс тем временем еще раз откусил кусок булки и принялся жевать – с таким видом, как будто это было для него чем-то новеньким. Казалось, он жевал вату, а не сдобу.

«Умри», – подумал Кроу. Но тут его вдруг осенило. А что, если потом он все равно не сможет двигаться? Что, если контроль над ним перейдет к кому-нибудь другому – скажем, к этому фальшиво ухмыляющемуся мальчишке?

– Что у тебя на уме, Монстр? – спросил Макс. – Мне ты можешь довериться. Ты выглядишь растерянным.

Кроу понял, что должен сделать. Он обладал обостренным инстинктом самосохранения. Прежде он считал, что не сможет покончить с собой, однако теперь, когда камень был у Макса, может быть, смерть – это выход для него. Если бы доктор приказал ему покончить с собой, Кроу, наверное, мог бы это сделать. Означает ли это окончательную потерю Адислы? Вероятно. Но все равно это лучше, чем всю жизнь быть марионеткой этого человека.