Оборотень. Новая жизнь

– Прошу вас быть осторожной: я оставил на стойке пистолет, чтобы он остыл, – сказал он тоном слегка взволнованного сотрудника похоронного бюро, который интересуется, выберет ли фрау стандартный пакет услуг или же категорию «де люкс».

Светские манеры не относились к достоинствам фон Кнобельсдорфа, и, пытаясь изображать что-то такое, он, как правило, перегибал палку.

– Фройляйн Фишер определенно очень расстроится, – заметила Герти, имея в виду смерть крокодила. – Ну хорошо. Что я могу для вас сделать?

Фон Кнобельсдорф воровато огляделся по сторонам, как будто подозревал, что их подслушивают. Вообще-то оберштурмбанфюрер слабо представлял себе, как подойти к женщине, которую он подозревал в колдовстве. Кстати, а сама она знает, что обладает волшебной силой?

– Фрау, вы случайно…

– Ах! – воскликнула Герти, указывая на чашку с кофе, которую он поставил на журнальный столик.

– Что, простите?

– Блюдца! Они тоже на кухне.

Фон Кнобельсдорф не знал, что сказать. Никто не разговаривал с ним подобным образом начиная со времен его юности. Он мог бы проигнорировать слова Герти или посоветовать ей следить за своим языком, но сейчас оберштурмбанфюрер находился на чужой территории. Поэтому действовать следовало с осторожностью. Итак, он принес из кухни эти чертовы блюдца.

– Что-нибудь еще, леди? – спросил фон Кнобельсдорф, ставя их на столик.

– На данный момент – нет, но я обязательно скажу вам, если мне что-нибудь понадобится, – заявила Герти. – А теперь присаживайтесь и расскажите наконец, что вас ко мне привело.

Фон Кнобельсдорф сделал, как ему было сказано, и начал издалека:

– Фрау, вы, случайно, не видели меня раньше?

– Видела, и довольно часто. Все здешние дамы говорят о вас с восхищением.

Фон Кнобельсдорф улыбнулся:

– Я имел в виду вне замка. Возможно, в ваших снах…

– Господин оберштурмбанфюрер, я замужняя женщина!

Он плохо разбирался в людях и умел видеть в них только страх и слабость, поэтому не распознал насмешку в интонации Герти и был польщен – впрочем, не так уж сильно. Фон Кнобельсдорф предполагал, что женщины его любят, но совершенно не стремился вызывать у них симпатию.

– Я должен попросить вас подписать кое-какие документы.

– Вы серьезно? Как это вульгарно!

– Это позволит нам с вами говорить свободно.

– Тогда разве я могу возражать против этого?

Фон Кнобельсдорф достал из портфеля какую-то папку и открыл ее.

– Расписка о неразглашении тайны, – сказал он. – Формальность, конечно, но очень важная. Все, что будет дальше происходить между нами, является совершенно секретным.

– Вы, безусловно, разочаруете наших дам-теннисисток. Их очень даже интересуют ваши действия.

– Назовите мне, кто распространяет сплетни, и я призову его к ответу, – заявил фон Кнобельсдорф – снова тоном работника похоронного бюро.

– Что ж, теперь, когда наш разговор носит конфиденциальный характер, я могу сказать, что главные распространительницы сплетен – это фрау Хауссман, фрау Куллен, фрау Браун и фрау Дэхер, но я могла бы назвать и другие имена. Фрау Дэхер, по-видимому, совершенно уверена в том, что вы и еще одиннадцать рыцарей Черного Солнца контактируете с духами наших арийских предков в маленькой комнатке, расположенной в Северной башне. – Герти закончила подписывать бумаги.

– Откуда ей об этом известно? Это же секретная информация!

– Подозреваю, что ей сообщила об этом фрау Хауссман. Вы ее знаете – это та, у которой такие симпатичные ювелирные украшения. У меня сложилось впечатление, что она в курсе всего, что здесь происходит. Думаю, это муж ее информирует.

– Понятно, – сказал фон Кнобельсдорф, скрипнув зубами.

– Но вы ведь пришли не для того, чтобы обсуждать со мной пустую женскую болтовню?

– Разумеется. Я человек прямой, поэтому буду говорить с вами открыто.

Герти поджала губы, как будто хотела показать, что испугана. Однако после такого заявления у фон Кнобельсдорфа начались проблемы – он мучительно, с трудом стал подбирать нужные слова.

– Вы пришли расспросить меня об экспериментах моего мужа?

– На самом деле… нет, нет.

– Но вам, конечно, известно, как удачно они дополняют ваши собственные исследования?

– В каком смысле?

– Видения впервые посетили меня как раз после того, как я побывала в лаборатории своего мужа.

– Видения?

– Да. Вы сидите на высоком троне и обозреваете большую и процветающую страну. Ну а потом все эти события возле колодца…

Фон Кнобельсдорф нервно облизал губы: кончик его розового языка медленно скользнул слева направо, как индикатор на шкале прибора, измеряющего удовольствие человека.

– А когда к вам приходят эти видения?

– Постоянно. Но в последнее время они стали четкими, как никогда прежде. Уверена, этому способствует ваше присутствие. Могу вам сказать, что вы явно обладаете сверхъестественными способностями, герр оберштурмбанфюрер.

С точки зрения фон Кнобельсдорфа их беседа складывалась лучше некуда.

– А что конкретно вы видите?

– Ну, я вижу, как вы повелеваете могучим волком. Но на самом деле это не обычный волк. Это реинкарнация Волка Фенриса, его воплощение. Вы что-нибудь слышали о Волке Фенрисе?