Оболтус

Плакала моя надежда стать сайдкиком! Знаю, Зайцев велел мне не переживать, но, скажите мне на милость, как? Как я могу не переживать?

А если босс скажет, что, мол, плохо я его сыночка воспитываю? Это будет крах всему!

Но, знаете, я готова стоять за Сашку до последнего! За эти пару недель он изменился! Правда!

Он классный парень. Забавный, добрый, обаятельный, а еще он может заставить меня смеяться в голос и… И хотеть его.

Да. Каюсь. Мне он интересен. Что, впрочем, неудивительно. Может быть, я и скромница в постели и не самый раскрепощенный человек, но это не значит, что я не могу желать и хотеть. И, поверьте, мои фантазии далеки от приличных.

Постоянно думаю…

Какого это было бы с Зайцевым? В нем столько темперамента, живого интереса и он абсолютно лишён предрассудков.

Вероятно, мне стоило бы думать о Сэме. Ну хотя бы, потому что именно с ним я хожу на свидания. Вот только Сэм не занимает мои мысли и сны. Меня не тянет к нему магнитом.

Это мистика. Ведь он тоже невероятно сексуален, но Саша… Он просто более «свой». Доступный. Лёгкий. С ним я не задумываюсь нужно ли мне поправить локон, чтобы он не торчал. Могу глупо шутить и хихикать, как самая настоящая гиена. Не то чтобы Сэм, что-то от меня требует… Нет, конечно. Он потрясающий. Но, когда я с ним рядом, мне кажется, будто все думают: «Что этот красавчик делает с этой девчонкой?»

С Зайцевым я точно так не думаю. Мне хочется его или убить, или… Или поцеловать!

Он прав. Я лицемерка. Ведь мне очень, очень понравилось. К черту! Я в восторге!

Вероятно, мне стоит прекратить давать надежду Сэму. По крайне мере до тех пор, пока все мои мысли занимает совершенно другой человек.

Отнесся срочные документы на подписи, я поднимаюсь к Александру Александровичу. Анастасии Федоровны на месте нет, поэтому я подхожу к двери и несмело стучу.

— Входите, — слышу мужской бас и, клянусь, чуть ли не писаюсь в штаны от страха.

Ну вот и все…

Набираю побольше воздуха в легкие, выпрямляю спину, нерешительно нажимаю на ручку и толкаю дверь.

Босс сидит за столом и пьёт кофе, просматривая утреннюю прессу.

Пройдя вглубь кабинета, присаживаюсь на стул напротив.

— Валерия, доброе утро! — довольно дружелюбно меня приветствует, отчего я немного расслабляюсь. Ровно до того момента, пока он не откладывает газету и не устремляет свой взор на меня. — Вы уже догадываетесь, почему я попросил вас прийти?

— Ну… — мямлю. Соберись тряпка! — отчасти. Саша попал в неприятности, я не уследила. Полагаю, поэтому.

— Что?

Что ж, по крайне мере мне удалось его удивить…

— Саша вам ничего не рассказал?

— Эмм…

— Я знаю, о вашей ситуации с Иваном Петровичем, — мягко произносит. — Мне жаль, что вам пришлось терпеть подобное, и прошу прощение за своего сотрудника. Это недопустимо, — он сводит брови к переносице, а в глазах отражается неподдельное сожаление.

Вот тут я впадаю в ступор.

Что, простите?

— Валерия, я знаю, что не могу просить вас о подобном, но все же мне придется.

О. Боже. Мой.

Меня сейчас уволят!

В предобморочном состоянии киваю головой, хотя глаза уже начинают пощипывать.

— Мы не можем прямо сейчас найти замену финансовому директору. Это ответственная должность, вы же понимаете.

Конечно, понимаю. Легче найти новую секретаршу.

— Кроме того, этот мерзавец угрожал написать заявление на Сашку! — негодующе выплевывает. — Поэтому я вынужден попросить вас об одолжении…

Вот тут мне и «сделают ручкой». Мысленно я уже собираю свои вещи, как Александр Александрович произносит:

— Мы не можем позволить разгореться такому скандалу в компании. Это ударит по репутации. Я пойму вас, если вы захотите об этом заявить во всеуслышание, но настоятельно прошу этого не делать. Вчера мы с Иваном Петровичем условились на том, что он отработает ещё неделю, а затем без всякого скандала и хорошими рекомендациями — покинет наш канал. Могу вас заверить, больше он к вам и пальцем не прикоснется! Это не должно выйти за пределы вчерашнего круга. Только при таких условиях он пообещал, что не станет писать заявление на Сашу. Если этот скандал, не приведи Господь, просочиться в прессу — Саше придется очень несладко. Да и вам покоя не дадут. Я готов выплатить вам компенсацию…

— Вы хотите меня купить? — хмурюсь.

— Нет! — поспешно выкрикивает. — Ни в коем случае! Я пытаюсь сгладить этот конфликт. Как отец, как человек и как бизнесмен, в конце концов. Если уж говорить совсем откровенно, то я готов был дать вам отпуск на эту неделю, но… Мой сын, — обреченно вздыхает, щипая свою переносицу. — Вы же знаете, какой он вспыльчивый. Мне не хочется, чтобы он натворил бед. И, согласитесь, искать нового секретаря за неделю до увольнения будет крайне странно. Слухи уже ползут. И самый лучший выход из сложившейся ситуации — это сделать вид, словно ничего не произошло. Понимаю, что прошу вас о многом, но это лучший вариант для нас всех.

Александр Александрович заканчивает говорить. Вид у него измотанный, словно он не спал всю ночь. Под глазами синяки, а на лбу, кажется, плюс одна морщина.

Весь разговор не укладывается в моей голове.