Обольстительница в бархате

— Удивляюсь, как вы еще не забрали у меня вожжи, — усмехнулась она.

— Мне нельзя этого делать, потому что я должен производить впечатление, что абсолютно уверен во всех своих действиях, — сказал он. — Лошадям тоже нужно, чтобы мы проявляли спокойствие. Это очень умные животные, но даже те из них, кто вышколен наилучшим образом, терпеть не могут сюрпризов. Чего нам совершенно не нужно, так это чтобы огромные сильные животные вдруг решили понестись вскачь.

— Тогда мне лучше не делать никаких глупостей.

— Я этого не говорил, — улыбнулся он. — Только подумал. Если вы сделаете какую-нибудь глупость, мне придется спасать вас героическим образом, мисс Нуаро.

— Вы уже спасли меня в Британском Институте, — напомнила Леони. — Но потом, наверное, были настолько заняты, помогая девицам, попавшим в трудную ситуацию, что полностью забыли об этом.

— Вы явно недооцениваете мою память, — не уступал Лисберн. — Каждый миг той случайной встречи врезался в нее намертво. Не говоря уже о вашей пустяковой мысли насчет героизма.

— Это не по-спортивному — соблазнять меня, когда я полностью сосредоточена на том, чтобы не убить нас.

— Я вас соблазняю? — делано удивился он. — Я даже не понял, что уже перешел к этой части партии. Какой я смышленый, однако! А вот здесь будьте особо внимательны. Мы подъезжаем к Камберлендским воротам.

Лисберн стал объяснять, как заставить лошадей повернуть, чтобы ехать дальше в западную сторону вдоль северной кромки парка. Вдруг он прервался, посмотрел вверх и выругался.

— Вот черт!

И тут все вокруг потемнело.

* * *

Он настолько увлекся, подсказывая ей, как осторожно проехать мимо соседних экипажей, чтобы не задеть всадников и пешеходов, что лишь чисто инстинктивно обратил внимание на неожиданно изменившуюся атмосферу вокруг. Потом увидел, как люди бегут из парка в их сторону. Посмотрел вверх и выругался. В этот момент небо из свинцово-серого превратилось в черное, и хлынул дождь.

Несмотря на то что большая часть общества уже разъехалась, в парке было полным-полно народа. В особенности сегодня, когда многие решили понаблюдать за представлением, которое устроила Глэдис.

Одни из тех, что сидели в колясках и верхом на лошадях, кинулись укрываться под деревьями, другие повернули к парковым воротам, чтобы вернуться домой. Забыв обо всем и не обращая внимания на экипажи и всадников, пешеходы стали перебегать проезжую часть дороги.

Тем временем дождь припустил еще сильнее. Потоки воды хлестали по его шляпе, стекали с полей, залили шляпку Леони — он так торопился увезти ее от «Модного дома Нуаро», что не дал Винсу поднять кожаный верх коляски.

Не дожидаясь инструкций, Леони придержала лошадей, а Лисберн потянулся забрать у нее поводья. В этот момент маленькая фигурка вылетела с пешеходной дорожки и упала прямо перед лошадьми.

Животные отпрянули в сторону. Мисс Нуаро закричала:

— О нет! Ребенок!

Бросила ему вожжи и, не обращая внимания на беснующихся животных, выскочила из коляски.

Резко натянув поводья, он взял лошадей под контроль. Это было совсем не просто, потому что Леони накинулась на них, чтобы они не затоптали ребенка. Потом она схватила маленькое тельце на руки и перешла с ним на обочину под дерево.

Кинув поводья груму, Лисберн бросился за ней. Дождь стоял стеной. Мир вокруг стал зыбким. Леони промокла насквозь. Шляпка, совершенно потеряв форму, прилепилась где-то на затылке.

— Это было очень глупо, — сказал он.

— А вы что, хотели, чтобы я переехала его?

— Я совершенно не хотел… Черт! Он дышит, я возьму его.

— Да, но не…

— Давайте его сюда. — Лисберн протянул руки.

— О, ведь это девочка!

При ближайшем рассмотрении он убедился — ребенок действительно был женского пола. Девочка оказалась хорошо одета и совсем не походила на тех уличных оборванок, которые заполняют парки, чтобы щипать карманы зевак. И ее явно хорошо кормили.

— Значит так, — сказал он. — Отдайте ее мне. Она для вас слишком тяжелая.

Должно быть, у Леони заныли руки, потому что она безропотно передала ему ребенка. Стоило Саймону принять девочку, как та широко открыла глаза и точно так же широко открыла рот. И издала пронзительный вопль.

— Нееет! Пусти! Пусти! Мне мокро! — Девочка принялась вырываться, колотя его руками и ногами. Она была слишком мала, чтобы сделать ему больно, но это чертовски раздражало. Его так и подмывало откликнуться на ее просьбу и скинуть малышку с рук. В ближайшую лужу.

— Прекрати верещать, — приказал он. — Тебя пальцем никто не тронул.

— Я промокла!

— Идет дождь. Если не хотела промокнуть, нечего было бегать под дождем.

Она опять зашлась в крике.

— Лучше отдайте ее мне, — предложила Леони.

— Она весит стоуна четыре, — сказал Лисберн. Потом обратился к девочке: — Замолчи! Нельзя себя так отвратительно вести. Тебя никто не обижает. И мы собираемся как можно скорее отправить тебя туда, откуда ты появилась. Я — Лисберн. А тебя как зовут?

Девчонка продолжала вопить, вырываться и брыкаться.

— Это становится утомительным, — вздохнул он и крикнул: — Винс, не глупи! Брось раскладывать верх коляски, лучше принеси мне зонт.