Оболочки

После странного разговора с сумасшедшим Лифляндом я понял, что всё в этой жизни временно. Не в той, в которой настоящий я, а в этой. В себе я пока что был уверен, и точно знал, что на просьбу старика не поведусь, но на всякий случай увеличил количество уколов — готовился к неожиданностям. Вторник, четверг и суббота, чётные дни недели, к тому же внутримышечно лекарство действовало хуже, состояние эйфории практически не появлялось, да и бодрости прибавлялось значительно меньше.

Зато появилось определённое беспокойство, похоже, у меня начинало развиваться раздвоение личности. В теле Соболева я чувствовал себя взрослее и свободнее, даже вёл себя по-другому, неосознанно копируя своих знакомых среднего и пожилого возраста — Чурова, Натаныча и отчима. А когда сознание сливалось, понимал, что за мной, молодым дураком, в реальном мире нужен глаз да глаз, но сделать ничего не могу, потому что я сам в это время нахожусь совсем в другом месте. Или наоборот? С определённого момента перестал я сам себе доверять на сто процентов, жизнь на два тела, возможно, для кого-то была весёлым приключением, а для меня источником стресса.

Одна из причин стресса с сумками наперевес направлялась в мою сторону — после схватки с работягами доктор Брумель решила, что я её спас, хотя на самом деле это сделали рефлексы Соболева, соседка и наряд милиции. Теперь Оксана Леонидовна при каждой возможности склоняла меня к сексу. Не то, чтобы это было неприятно, но с такой решительностью и оглянуться не успею, как буду стоять перед регистраторшей в ЗАГСе, а оркестр сыграет марш Мендельсона — намёки с её стороны проскальзывали совершенно недвусмысленные. Прикольно, конечно, но обзаводиться семьёй в то ли игре, то ли симуляции, а может быть даже в настоящем параллельном мире, не хотелось, это ж дальше только унылое домашнее существование и полное отсутствие приключений. А если по сюжету дальше зомби-апокалипсис, то одиночество — логичный и самый разумный выбор.

— Николай, я иду готовить, а ты заканчивай через пятнадцать минут, и поднимайся обедать, — Оксана чмокнула меня в щёку и плавной походкой ушла к подъезду, покачивая шикарными, тут уж ничего не поделаешь, бёдрами.

Готовить доктор не умела, даже магазинные пельмени получались у неё плохо — или недоваренными, или разваренными в кашу, но Оксану это не смущало, потому что если не удались пельмени, то вместо них предлагались сосиски, жареная рыба из кулинарии, котлеты оттуда же или болгарские фаршированные перцы из банки. Несколько штук стояли на полке в ожидании чёрного дня вместе с банками югославского горошка и венгерской кукурузы. На другой полке лежали женские мелочи, в ванной появился ещё один стаканчик с зубной щёткой, Брумель потихоньку обживалась в однушке Соболева, ещё не догадываясь, что в пятницу наши отношения могут закончиться навсегда.

— Какая женщина, мечта поэта, — сосед Борька проводил докторшу восхищённым взглядом. — Палыч, ты чего, жениться решил?

— Слышь, поэт, ты чего не на работе? — ушёл я от ответа.

— Так эта, Палыч, болею я, — сосед старательно покашлял, — ангина или скарлатина, врачи ещё сомневаются.

— Нет проблем, вон она, — я ткнул на дверь подъезда, — тоже врач, осмотрит тебя, вылечит и пинком к станку.

— Вот ты зверь стал, когда трезвый, — Борька обиделся, — понял я, не лезу в чужие дела.

На обед мне предложили биточки из кулинарии и салат из парниковых овощей, местная электростанция обеспечивала теплом большое тепличное хозяйство. Биточки Оксана старательно обуглила, зато овощи нарезала идеально ровными кусочками. Пока я жевал, она сидела на стуле, выпрямив спину и пожирая меня томными глазами, тарелку забрала, стоило наколоть на вилку последний ломтик.

— Скажи, Коля, тебе нравится твоя работа? — спросила она.

— Ну да, — я отхлебнул сок из стакана, — свежий воздух, график свободный, опять же, жильцов к порядку приучаю. Один тут решил при мне окурок мимо урны бросить, так я его заставил пальцами все бычки по территории собирать. Но исключительно силой убеждения. Почти.

— Это хорошо, — почему-то обрадовалась врач.

— Ты почему спрашиваешь?

— Да так, — она вздохнула, — данные твои запросили. Мы ведь карты у себя храним, когда кто-то из спецконтингента на новую работу переходит, в другой район, или на повышение, забирают все документы подчистую. Или, если с работы сняли, в соседнее здание, к обычным пациентам. Позавчера просто копии ушли, и непонятно кому, но главврач аж побледнел. Такое было, когда по Нарышкину из райкома решали, то ли в в ЦК инструктором взять, то ли послать местным театром руководить, и всю подноготную проверяли вплоть до детских прививок. Вот и я подумала, уж не собрался ли ты куда-нибудь?

— Куда?

Оксана подняла глаза вверх.

— Туда. Думаешь, я не знаю, кем ты раньше был? Только если соберёшься исчезнуть, ты хоть меня предупреди.

— Хорошо, только зачем мне, — я вдруг почувствовал, как язык начал заплетаться, словно спирта неразбавленного хряпнул, — дворник… ик…