Обо всем по порядку. Репортаж о репортаже

О хоккее у нас пишут изрядно, но большей частью именинно, на десерт к призам и медалям. Лишь в по­следнее время, озадаченные несколькими проигрыша­ми международных турниров да однообразием чемпи­онатов страны, журналисты стали проявлять беспо­койство. Как мне представляется, с опозданием. От­того на них и косятся те, кому хотелось бы продолжать жить на проценты с хоккейной славы. Если установлено, что наши команды умеют трениро­ваться, то в одном разделе у них зияющий пробел — они не испытаны реализмом, правдой в глаза, остро­той суждений. «Великолепная пятерка и вратарь» — припев бодрый, но не ведущая тема. Ведущая тема — «Как хоккею быть лучше?». Нас дома она тревожно вопрошает: что за ненормальность, столько сезонов позади, а один клуб вне конкурса?

Дважды «Спартак» становился чемпионом во главе с тренером Николаем Ивановичем Карповым. Для нашего клубного хоккея достижение уникальное. А между тем избранные знатоки не спешат принять Карпова в свою компанию, снисходительно улыбают­ся ему вслед, считая простоватым, хотя ни одному из них и не снилось дважды побеждать в чемпионате при «живом» ЦСКА. Когда я однажды завел об этом речь с Николаем Семеновичем Эпштейном, он уклончиво произнес:

— Ну, Коля для «Спартака» хорош...

Не видел ни одного тренера, который был бы так беззащитно непосредствен, как Карпов. На его крупном лице, как на экране, отражалась вся игра, и радость и боль. Он не курсировал деловито, как заведенный, туда-сюда вдоль скамейки, не строчил таинственно в блокноте, заставляя нас предполагать, что готовится диссертация, не изображал язвительную усмешку, которая дала бы понять, как ему тяжко руководить бесталанной компанией. Он стоял как обре­ченный, поводил плечами, будто повторял движения своих игроков, вздрагивал и при каждом завихрении чуть не вываливался на лед через бортик. И удивитель­но — команда была послушна его порывам, откликалась на них. Если бы у хоккеистов не получалось, Карпов был бы смешон. А у них получалось, и его страстное дирижер­ство оказывалось в самый раз, вело игру.

Глядя на него и помня, что он дважды чемпион, я невольно задумывался о том, какими же разными могут быть удачливые тренеры.

Однако нынешние молодые тренеры, образован­ные, умеющие решительно все разложить по полоч­кам, кажутся мне заранее расписанными «по депар­таментам», по местам со второго по десятое, благо­разумно исключившими даже мысль о возможности потягаться за звание чемпиона.

Карпов-тренер не вошел в большую прессу, и это умолчание лишило нас ниточки, за которую надо тя­нуть, чтобы распутать клубок неясностей и затрудне­ний. И сколько еще таких ниточек!

И тут как тут — новая напасть: HXJI наложила свою лапу вслед за шведским, финским и чехословац­ким и на советский хоккей. Вдруг обнаружилось, что уже давно все наши мало-мальски заметные игроки там, за океаном, приписаны к местным клубам и дело за формальностями.

Контракты заманчивы, и ничего удивительного, что наши хоккеисты, во главе со звездами — Фетисо­вым, Макаровым, Ларионовым, были рады их подпи­сать. Чисто житейски — все понятно.

Должен признаться, что сама НХЛ, с ее двадцатью одним (и все сильные!) клубом, с ее миллионными прибылями, с нескудеющей зрительской аудиторией, с рекламой и прессой, вызывает у меня почтение и за­висть как едва ли не идеальный пример крупного, с размахом, спортивного предприятия, о чем мы мо­жем лишь мечтать... И с этой точки зрения админист­рация НХЛ вполне закономерно прибирает к рукам, «покупает» наших мастеров. А что ждет советский хоккей? Он и до этого сделался беднее личностями, в наших чемпионатах полно пустых матчей, как и пус­тых стульев в залах. Не создастся ли со временем у нас еще и хоккейный дефицит и не начнем ли мы судить об этой игре по ее импортному варианту?

ГОРНАЯ ЦЕПЬ

В 1970 году в Мехико, в пресс-центре, мне несколько раз показывали на одного человека: «Он видел все чемпионаты!» На вид ему было лет семьдесят, в нем угадывался бывший жгучий брюнет, одет пестро, ще­гольски, с цветным платочком в кармашке пиджака. Он обычно сидел безучастно, вяло, для виду посасывал сигару. Когда меня с ним на ходу познакомили, он вместо того, чтобы, как принято в пресс-центрах, на­звать имя и газету, без улыбки, привычно произнес и мне перевели: «Был на всех чемпионатах». Он вошел в роль достопримечательности, никто и не думал отне­стись к нему юмористически, в глазах репортеров то, что человек ведет свой стаж с 1930 года, с первого, уругвайского, чемпионата, было достойно уважения, независимо от того, какой он репортер и как пишет. Я посматривал на него с интересом редакторским: «Вот бы заполучить серию статей очевидца о всех чемпиона­тах мира!» У нас ведь о первых пяти никто толком не знает: какие-то «пунические войны». Но возможности подступиться к нему я не нашел. Да и, признаться, мне как редактору старый щеголь доверия не внушал.

Сейчас вряд ли разыщешь человека, который видел все чемпионаты. Может, и есть такой, но лет ему должно быть под девяносто. Живут ли столько жур­налисты?..