Обо всем по порядку. Репортаж о репортаже

Не возьмусь взвешивать, какая из троек перетянула бы. Напрасное, неблагодарное да и некорректное побу­ждение. Условимся — в хоккейном выражении они бы­ли равны. Но как же они отличались своей судьбой! Тройка Альметова имела за спиной прекрасно слажен­ную армейскую команду, привыкшую побеждать. Эта тройка не была картой, на которую ставилось все, она увенчивала свой ЦСКА, придавала ему блеск. Тройка Старшинова замахнулась на невероятное. Для нас, зрителей, невероятное, а они трое, наверное, только бы и сказали: «А как же иначе, для чего живем?»

Познакомился я со спартаковцами в 1961 году на чемпионате мира в Швейцарии, где впервые оказался хоккейным спецкором «Советского спорта». Тройку Старшинова тогда впервые ввели в сборную. Возмож­но, меня как новичка привлекли хоккеисты-новички. Советская команда на том чемпионате заняла третье место, что, конечно, явилось жестокой неудачей. И тут я застаю спартаковскую неразлучную троицу в автобу­се на задних сиденьях хохочущей. Они разглядывали свои бронзовые медали и веселились, что в тот груст­ный день выглядело более чем странно. Мне было заявлено без тени смущения: «А мы и таких не виды­вали, первые в жизни!».

Со своих мальчишеских лет они не были избалова­ны, их «Спартак» застрял во второразрядных. И по мере того, как эти трое подрастали и мужали, начала карабкаться в гору и их команда. С обязанности хоро­шо играть, на которой для большинства мастеров все и замыкается, их роль только начиналась. Эти колю­чие, заносчивые сокольнические парни, с детства и на всю жизнь поверившие в «Спартак», как в бога, пота­щили его за собой.

Нелегкий крест им достался. На льду это выгляде­ло так: и в меньшинстве, и в большинстве — майоровская тройка, все решающие голы — ее, если надо спа­сать матч—опять она, почти без передышки. Они были двужильные, эти парни, без доспехов, никакие не ледовые рыцари, а трюкачи, искусники, конечно наде­ленные неугасимой спортивной гордыней. Знаю, пола­галось бы упомянуть и других, кому обязан «Спартак» взлетом. И все-таки красно-белый флажок несла эта тройка. Он то опускался, то вздымался, но ни разу его не видели приспущенным. Сначала благодаря им «Спартак» стал «командой одной тройки». Мало-помалу креп, появлялись молодые игроки, привлеченные дерзостью вожаков.

В 1962 году «Спартак» прорвался в чемпионы. Все висело на волоске, Евгений Майоров в самом конце самого важного матча с ЦСКА забросил самую важ­ную шайбу. И несколько лет «Спартак» безбоязненно, как равный противостоял могучему ЦСКА, не давая угаснуть огоньку конкуренции. В 1967 году, имея на тренерском мостике Всеволода Боброва, снова выиг­рал чемпионат. Думаю, что то были лучшие, благо­получные годы нашего хоккея. Подтверждается это просто: с 1963 по 1971 год советская сборная девять раз подряд становилась чемпионом мира, легко, без натуги, не зная кризисов и сомнений. Она представ­ляла хоккей, в котором горел дух борьбы.

Старшиновско-майоровская тройка постоянно иг­рала на нервном, эмоциональном пределе, ей не на кого было надеяться, кроме как на саму себя. И ничего удивительного, что все трое обостренно воспринимали каждую малость в игре, в действиях партнеров и про­тивников, в судействе, горячо реагировали на любую неправильность. Тогда даже был изобретен не слиш­ком честный тактический вариант — «завести Майоро­вых». Но и это вытерпели три мастера необычайной судьбы, наделенные тончайшим по чести и по совести восприятием хоккейных коллизий. Мне кажется, что то восприятие много лет спустя помогло Евгению Майо­рову стать телекомментатором, который не позволяет себе, да и просто не способен отклониться хоть на йоту от справедливости.

Об этом вспоминаешь и с удовольствием и с печа­лью. Нынче в хоккее воцарился дух покорности судьбе, нет тренеров, которые бы «восстали» и на радость зрителям, заждавшимся острых переживаний, поспо­рили бы с ЦСКА, бессменным чемпионом. А сборная тем временем изведала и кризисы и сомнения.

Единственное в своем роде свершение удалось спа­ртаковской тройке во славу хоккея!

Есть еще человек, чья роль исключительна: Анато­лий Владимирович Тарасов. Полковник, много-много лет тренер самодержавного клуба ЦСКА. Теоретик, автор целой полки книг, кандидат педагогических на­ук. Журналист, выступающий в печати не только ос­новательно, но и с самолюбивым желанием выглядеть литературно самобытным.

Давным-давно сошлись мы с ним у стола для пинг-понга в подвале редакции «Советского спорта» на Ленинградском шоссе. Несколько пробных ударов, и мне ясно, что я «техничнее» и должен выиграть. Как и предполагал, партия за мной.

— Еще! — отрывисто, тоном приказа произнес Та­расов.

По праву победителя я снисходительно пожал плечами.