Обманутые сумасшествием

– Да вроде бы…

– Тщательно!.. Пройти весь путь по его следам. Если ничего так и не удастся обнаружить, будем считать, что с Оди произошел обыкновенный сердечный приступ. Итак, есть желающие? Кое-кто из нас любит проявлять излишнюю смелость, геройски болтая своим языком…

Айрант, слегка побагровев, медленно поднялся с места. Знакомый блеск в звериных глазах и знакомая мимика готовящегося к прыжку хищника… Все ожидали какой-нибудь ядовитой реплики, крика и неминуемого очередного скандала. Но странно: реплики не последовало. Бортмех лишь тихо обратился к Фабиану: «пойдешь со мной».

– Слушаюсь, сэр, — робот впервые подал свой синтезированный голос, в котором прослушивалась не то чтобы фальшь, а некая неудачная пародия на человеческую речь. И оба скрылись в сети переходных салонов.

Молчаливая вечная ночь опять была разбужена. Планетоход, издавая неестественный даже для него самого визг и рев, буравя пески, мчался во тьму. Айрант гнал на предельной скорости, выжимая из него все резервные возможности. Сквозь лобовое стекло уже проглядывалось полчище омертвелых фигур: маленькие бугорки песка, увенчанные многогранными памятниками — эти холодные мрачные жилища с постоянными поселенцами, такими же холодными, мирно спящими под покровом Вечности. Так как утро здесь никогда не наступит, то и их сон будет продолжаться многие века — пока не иссякнет бегущая где-то река времени.

– Не переживай, Фабиан, сейчас разберемся! — Айрант до упора жал рукоятку газа. — Если Оди испугался обыкновенной темноты, то он самый последний дурак!.. Извини, приятель, последним дураком у нас, разумеется, являешься ты… Предпоследний. Короче — придурок! Но если там что-то другое… я непременно узнаю!

Подъехав в самому краю кладбища, бортмех резко развернул руль и столь же резко дал по тормозам. Планетоход чуть не охренел от такого эпатажа, крутанулся вокруг собственной оси, истерически взревел, но тут же заткнулся. Лучи его прожекторов уткнулись в ряды могил, делая их видимыми, и вообще — реально существующими. Первым выпрыгнул Айрант. Фонарь в его руке, как блуждающий глаз некого монстра, вращался, высматривая себе добычу. Затем неуклюже вылез робот, бездарно копируя движения человека.

– Вот его следы, — бортмех указал вниз. — Идем по ним и тщательно высматриваем всю близлежащую поверхность. Ты — то, что слева, я — то, что справа. Вопросы есть?

– Слушаюсь, сэр, — эта фраза, тысячи раз произносимая, вылетающая из него, словно из автоответчика, честное слово, уже действовала на нервы.

Дальнобойный луч фонаря принялся прыгать с одного памятника на другой, все вокруг обшаривая и задерживаясь на всякой подозрительной мелочи. Стояла гнетущая тишина, в которой звуки и голоса казались мертвыми, движения — призрачными. Ощущение некой зловещей неожиданности поселилось бы в душе самого отчаянного храбреца. Айрант нехотя признался себе, что слегка раздавлен. Быть может поэтому раздавшийся вдруг голос Фабиана, вроде спокойный и привычный, заставил вздрогнуть:

– Сэр, идите сюда.

Бортмех сорвался с места и в несколько прыжков оказался рядом. Робот стоял в явной нерешительности и, указав металлическим перстом на одну из могил, произнес:

– Посмотрите, сэр, что это?

* * *

В центральном отсеке время тянулось издевательски-медленно. Линд, Фастер и Кьюнг продолжали находиться в его душных объятиях. В основном молчали, изредка поглядывая на покойного, словно прося у него какой-то немой подсказки. Сам же центральный отсек представлял собой мнимую бесконечность. Сделанный в форме большого восьмиугольника, он по сути выглядел в тысячи раз крупнее, чем в реальности. Все восемь стен являлись огромными зеркалами. Здесь каждый мог увидеть себя самого на разном расстоянии, с разных углов зрения сотни раз отраженным. И вообще, возникало ощущение, что находишься не в отсеке звездного лайнера, в какой-то зеркальной вселенной, состоящий из множества отражений и еще более бесчисленного множества отражений от этих отражений. Надо заметить, что фантазия у дизайнеров звездолета в свое время поработала на полную мощность. Новичок, впервые передвигаясь по ярусам и отсекам этого корабля, наверняка подумает, что он проходит уровни некой компьютерной игры. Так, перемещаясь по салонам, он попадет то в джунгли с обилием зеленых оттенков, то в пустыню, где лишь пески да карликовые деревья. Стереоизображение на внутренней обшивке выглядит порой потрясающе в художественном плане и заставляет забыть, что за ним всего лишь холодный метал и мертвый космос. Над дверью в каждый отсек дизайнеры соорудили выпуклую голову дракона, и в момент, когда дверь открывалась (или закрывалась), глаза дракона вспыхивали красным огнем. Причуд имелось множество. Даже в туалете обыкновенная ручка сливного бочка была сделана в форме человеческой руки, облаченной в черную мантию. И для того, чтобы смыть… ну, сами понимаете что, эту руку необходимо было пожать.

Впрочем… да, поначалу все сие довольно-таки развлекало. Сейчас же к причудам неадекватно мыслящих разработчиков относились с полным равнодушием.