– Он сейчас в смятении. Лили. И в этом все дело. Вся эта гонка с телепередачами, писанием книг, турне по Европе. Да еще и «дела». Макс всегда слишком много брал на себя по части планирования и исполнения, – Люк не стал упоминать последнее «дело», когда он обнаружил Макса стоящим как будто в трансе перед открытым сейфом. Потребовалось почти пять минут, чтобы он пришел в себя и вспомнил, кто он такой и что здесь делает.
– Знаешь, что я думаю, – сказал Люк, взяв свежую кружевную салфетку и смахнув ею слезы с лица Лили. – Я думаю, что ты так же измоталась, как и Макс. – Тут и Роксанино окончание учебы, и подготовка к летнему турне. А я – стой! – Он схватил ее за руку и повернул ее ладонью кверху. – Я вижу долгое путешествие по морю, – продолжал он, пока Лили шмыгала носом. – Лунные ночи, соленые бризы. Романы, – он подмигнул ей. – И потрясающий секс.
– Ты ведь не гадаешь по руке.
– Ты же меня учила, – он поцеловал ее ладонь, затем их пальцы сплелись. – Ты самая прекрасная женщина из всех, которых я когда-либо знал, и Макс любит тебя – почти так же, как я. Эй, только, пожалуйста, не раскисай опять, ладно!
– Ладно, – она сердито смахнула слезы. – Ладно.
– Я хочу, чтобы ты верила мне, когда я говорю, что все будет нормально. Уедем ненадолго, отдохнем, шампанского попьем на корме.
– Может быть, ему просто надо отдохнуть, – она в последний раз пожала плечами и вздохнула.
– Я ведь не собиралась плакаться тебе в жилетку, Люк, правда, не собиралась. Но я ужасно рада, что застала тебя дома.
– И я рад. А плакаться можешь, когда захочешь.
– Пойду я, – утирая слезы с ресниц, она распрямилась. – Так ты точно не хочешь, чтобы я помогла тебе собраться?
– Уже все собрано. Я так же жажду уехать завтра утром, как и ты.
– Я-то мечтаю, – успокоившись, она взяла стакан с лимонадом и сделала глоток, чтобы промочить пересохшее горло. – Правда, еще ни одной вещи не уложила. Роксана так аккуратненько все сложила и всего в два чемодана. Не представляю себе, как у нее это получается.
– Этот ребенок страдает манией организованности с восьмилетнего возраста.
– Х-м-м, – она сделала еще один глоток и посмотрела на Люка. – Но ей уже не восемь. Тебе еще предстоит увидеть вечернее платье, которое она купила для капитанского приема.
Люк лишь пожал плечами и откинулся.
– А как насчет тебя? Есть ли в этих вот мешках какие-нибудь пикантные наряды?
– Есть кое-что.
Зная, насколько Лили любит демонстрировать свои покупки. Люк подыграл ей.
– Покажешь?
– Может быть, – она захлопала еще влажными ресницами и опять поставила стакан на место. Ее взгляд скользнул по письму, которое лежал у него на столе, она снова посмотрела на него и оцепенела.
– Кобб, – голос ее задрожал. – Ты что, пишешь ему письма?
– Нет, не пишу, – мысленно проклиная себя. Люк скомкал письмо и засунул его в карман. – Это ерунда, все нормально.
– Не надо мне врать, – в ее голосе внезапно появились металлические нотки. – И никогда мне больше не ври.
– Я не вру. Я сказал, что не пишу ему.
– А что же тогда в конверте? Его застывшее лицо побледнело.
– К тебе это не имеет отношения. Она промолчала, но на ее заплаканном лице играли самые разные чувства.
– Ко мне имеет отношение все, что связано с тобой, – спокойно произнесла она, вставая с кресла. – А вернее, мне так казалось. Я, пожалуй, пойду.
– Не уходи, – он не мог удержаться, чтобы не выругаться, и взял ее за руку. – Черт возьми. Лили, не смотри на меня так. Только я знаю, как вести это дело. Оставь это мне.
– Разумеется. – Она, как и многие женщины, умела, оставаясь приятной во всех отношениях, разбить мужчину в пух и прах. – Придешь к нам домой к восьми. Нам не хочется опаздывать на самолет.
– Да пошло оно все к чертям. Плачу я ему, понятно?! Посылаю ему иногда деньги, и он оставляет меня в покое, – взгляд его был убийственно суровыми – Он всех нас оставляет в покое.
Кивнув, Лили села вновь.
– Он тебя шантажирует?
– Мягко говоря. Можно сказать, безобидно говоря, – разозлившись на самого себя. Люк подошел к окну. – Я могу позволить себе быть мягким и вежливым.
– Почему?
Он лишь покачал головой. Ни ей, ни кому бы то ни было он не поведал бы об этом. А еще о том, что случилось с ним, о тех кошмарах, которые преследовали его в течение двух дней после того, как обнаружил пустую белую открытку в своем почтовом ящике.
– Пока ты будешь платить ему, он не отстанет, – тихо произнесла Лили за его спиной. Мягким движением она опустила руку на его плечо. – Он не оставит тебя в покое.
– Может быть, и не оставит. Но он знает кое-что, о чем мне довольно-таки стыдно рассказывать, и поэтому я готов платить ему, чтобы никто ничего не знал.
Чечеточники разошлись по другим местам, подумал Люк. Голуби летают по парку.
– Он может пойти на любой подлог, смешать правду с ложью так, что мне жить не захочется. Вот я и плачу каждый раз по нескольку тысяч за это воображаемое спокойствие. И считаю, что плачу не зря.
– И ты уверен, что он больше ничего тебе не сделает?